Она повернулась и взглянула на меня,
Эта святая невинность,
А в ее чистом взгляде — выражение вечной печали.
На мгновенье она задержала свою маленькую руку на моем колене,
Я притормозил.
Она вышла из машины и зашагала прочь.
Странная штука — мудрость одиночества,
Странная штука — очарование юности.
А теперь ты уходишь. Святая невинность.
Сметала я, значит, кусочки бумаги в могильные холмики и напевала себе под нос:
От края до края
Небо в грозе сгорает,
В огне исчезают
И надежды, и мечты.
Одна на дороге
Идешь в грозовом потоке,
Совсем не боишься
Наступления темноты!
Легка и свободна,
Ты делаешь что угодно,
Святая невинность,
И святая простота.
В любовную реку
Бросаюсь я сам с разбега,
И сам понимаю,
Что бросаюсь не туда.
Наступит ли завтра?
Думать об этом не надо!
С рассветом — наступит…
Этот мир устроен так:
От края до края
Небо в грозе сгорает,
Следа не оставит
В нем святая простота…
Святая простота, или сама невинность, довольно легко трансформируется в богохульствующую стерву, стреляющую сигареты и деньги на пиво. Таков неумолимый закон человеческой природы.
Ну, а Холста я с удовольствием сняла бы в короткометражном фильме по песне Яна Андерсона. И ехал бы наш Петрович по дороге в своем «Москвиче» цвета морской волны (иных марок машин он пока не признает, отличаясь в своих автомобильных пристрастиях от прочих «арийцев»), ехал бы на какой-нибудь рок-фестиваль типа «Нашествия», и села бы к нему в авто какая-нибудь милая девушка в белой блузке…
А потом (замедленная съемка) вышла бы из автомобиля и встала на обочине, насквозь пробиваемая лучами заходящего солнца…
Качали мы, качали терин шедевр и так и этак, убаюкивали, и сами не заметили, как в припеве оказался «потерянный рай». Вроде ткнули с Кипеловым пальцем в пустое небо, а угодили в сердце солнца…
Тема потерянного рая через некоторое время вдруг оказалась очень популярной и у попсовиков. Может, конечно, я страдаю манией величия, но зазвучала она после рождения «арийской» песни. Меня не оставляет ощущение, что они постоянно подсматривают в замочную скважину дверцы в стене, разделяющей поп- и рок-мирки. После нашего «Короля дороги» и диппепловской «Звезды Хайвея» у певца Валерия Меладзе появилась «Королева автострады»: о крутой девахе, красящей губы черной помадой и призраком гоняющейся по шоссе.
Вот о рае, потерянном в районе снегов Килиманджаро, запел Фил Киркоров (какая-то то ли темная, то ли белая богиня охмуряет в этой песне героя), и какой-то успешно клонированный менеджментом мальчуково-девчачий коллектив сбацал нечто весьма танцевально-эротическое на эту же тему.