Альбер Камю препарировал этот миф по-своему. Я попыталась изъять зерно из «Бунтующего человека» и вместить его в терины рамки.
МИФ О СИЗИФЕ
Вечно вверх,
На глазах у всех,
Позабыв про сон,
Катит древний камень.
Цель близка,
И тверда рука,
Но хвалебный хор
Петь не станет…
Нет!
Вниз по склону
Камень мчится вновь к подножью,
Следом — отрешенно —
Молча идет Сизиф.
Камень в наказанье
Вверх опять он двигать должен —
За то, что Смерть стреножил
И заковал в кандалы (один лишний слог).
Речитатив:
Да, он Смерть победил, заковал в кандалы,
Все бойни, чумные угодья остались пусты,
А может быть, промышлял он разбоем…
Боги решили: он кары достоин,
В пространство без неба
Он катит свой камень,
Он катит свой камень,
Он катит свой камень…
Снова вверх —
На глазах у всех…
Для одних — смешон,
Для других он страшен.
Не лицо — лишь одно пятно.
И что задумал он —
Вряд ли скажет!
Ночь —
Лишь начало,
Солнца нет без этой тени,
В каждом звуке ветра
Спрятан огромный мир.
Если есть вершина
Для борьбы и покоренья,
Вверх без промедленья
Камень вновь
Катит
Сизиф…
В первоначальном варианте музыки, как и в случае со «Штилем», после 1-го припева было место для речитатива. Вы заметили, как щедры и великодушны музыканты до того, как появляются хотя бы первые наметки текста? До записи Полковник аж светился благодушием и щедростью.
— Здесь есть где тебе развернуться, — говорил Теря.
Я и «разворачивалась». Сейчас, произнося это слово, представляю, как меня самое разворачивают в виде широкой ленты с металлическими шипами где-нибудь на шоссе, перед появлением автомобиля кого-нибудь из сочиняющих «арийцев». Маня отпадает. Он не сочиняет, он стучит.
В процессе придумывания новых и новых версий сюжетов для териной песни речитатив то удлинялся, то укорачивался, пока не сгинул вовсе.
«Сизиф» вызвал у «арийцев» необузданный приступ веселья, что еще раз свидетельствует об их абсолютном душевном здоровье — только полностью отрешенный от мира человек, маниакально погруженный в глубины собственного «я», не придет в бурный восторг, услышав такое имечко. Музыканты тут же превратили этот мифический персонаж в главного героя нового альбома и с удовольствием рассказывали журналистам о том, что новая работа целиком посвящена некоему товарищу Сизифу и его подвигам. Так, песня, впоследствии ставшая «Тебе дадут знак», получила условное название «Сизиф на фронте» (когда звучала медленная часть, Кипелыч складывал руки в виде креста: дескать, все — капут чуваку! А Дуб радостно возвещал: «Погиб Сизиф!»), «Штиль» обозначался как «Сизиф на море», «Ворон» — откликался на «Сизиф в Техасе», какая-то песня (Кипелов уже забыл) называлась «Сизиф идет за пивом». Самой смешной песней казался будущий «Вампир» — первая строчка пелась от имени жены Сизифа и выглядела следующим образом: «Как-то раз пришла домой, там сидят Сизиф с Эзопом». На сохранившемся у меня вкладыше от кассеты, на которой были записаны «рыбы» песен, рукой, кажется, Дубинина зафиксированы — и «Сизиф медленный», и «Последний Сизиф», и «Сизиф у Осборна (друга)»…