Разговор на эту тему состоялся давно, то ли во время работы над «Генератором Зла», то ли над «Ночью…». Но тогда сюжет повис в воздухе, хотя внутренний голос, периодически приходя в себя от Придумывания новых идей, начинал припоминать, где же он уже слышал подобное. «…МЕТАЛЛИКА, — тянет голос, переходя на шепот, — или, склеротик я этакий, все тот же покойник Кобейн».
Лично я склоняюсь в сторону «металликосов», а вот самостоятельный внутренний голос голосует за Курта. И ошибается, гад. А вариант для Терентия складывается сам по себе, и… — правильно! — летит в мусорное ведро.
РАСТЕНИЕ
Ты один в гулкой пустоте,
Белый потолок
Тебе заменит небо,
Чью-то кровь перельют тебе,
Сотни проводов
Стянут к телу…
Ты
Просто номер,
Ты растенье без названья,
Боль давно остыла,
И застыла жизнь…
Ты совсем не помнишь,
Как рвануло рядом пламя
Люди в белом бесшумно
В мозг твой забрались…
Но ты увидишь сон —
Там ты вспомнишь все:
Над водою дым беззвучно тает,
А в небесах — огонь,
Ты зажег его,
Но об этом только ты и знаешь…
Рядом смерть — яркое пятно,
Лучше не дышать,
Чтоб убежать с ней вместе,
Смерть за дверь гонят вновь и вновь,
И опять душа —
В клетке тесной…
Но!
Выньте иглы,
Отключите все системы,
Второпях забудьте
Влить чужую кровь…
Крик твой здесь не слышен,
Ты же номер, ты растенье,
Боже, взгляни на землю,
Где же твоя любовь?!
Ты
Не воскреснешь,
И не сдвинешь с места камень,
Просишь, чтобы кто-то
Выключил весь ток.
Но пока — лишь ужас,
Ад, оставленный на память…
И никакого неба —
С трещиной потолок…
Особенно мне нравились две последние строчки — «и никакого неба — с трещиной потолок».
Кто внимательно читает варианты текстов, без труда обнаружит прямую связь треснувшего потолка со строчками из Сюжета № 2 для «Огненной стрелы» (см. дальше).
Вообще, больничные потолки — удивительная территория!
Валяешься дурным валенком на больничной каталке, отходишь после наркоза. В палату медсестры пока тебя не везут: рано еще, если случится что-нибудь непредвиденное, то моментально отправят через дверь в сверкающую холодом кафеля операционную. Туман в глазах рассеивается не сразу, висящий напротив огнетушитель медленно, но верно принимает знакомые очертания, а вот на потолке… Странный человек, словно впечатанный в побелку сапогом какого-то ходившего по потолку психа. Худенькое тельце, бескровные ножки-ручки, голова — аккуратной петелькой. Зажмуриваю один глаз — уродец смешается вправо, но не падает, зажмуриваю другой глаз — существо перескакивает влево… Ко мне подплывает квадратная, пахнущая хлоркой особа в белом, гладит, жалея, по голове: «Все в порядке, деточка?». «Деточка», с трудом справляясь с собственными губами и совершенно закостеневшим языком, еле слышно шелестит: «В порядке… а скажите… там, наверху., человек?». Сестра ничему не удивляется, поднимает голову, рассматривая моего уродца. «Это провод, деточка, его не заделали, вот он и торчит». Легко сказать — не заделали…