- Это ничего... На этом благодарим...
Иван Степаныч тяжело сопел. Силы опять оставляли его, но он, напрягая волю, брал себя в руки.
Он, волнуясь, сказал:
- Ну, только что, видишь ли, какая вещь... Я тебе прямо без обиняков... Так что Анна твоя..
- Что?
- В тягостях... От Андрюхи, одного паршивца-политика...
- Ну-у-у?! - протянул Пров, повертывая голову к Бородулину, и глаза его сразу вспыхнули злом и широко открылись.
- Да, брат, да...
- Ее воля, - тихо ответил Пров и мучительно вздохнул.
Потом, будто передумав, он быстро поднялся, поправил кушак и зарычал, сжимая кулаки:
- Я его надвое разорву!.. У-у-ух ты мне!.. Ну, держись, дьявол!..
И, огромный, пошел, ругаясь, к лошади прижимистой медвежьей походкой.
- Стой-ка ты, стой! - кричит Бородулин и подымается. - Нет ведь его... Я бы его сам устукал... В тайге пропал... С весны еще... Ушел, да и крышка, подох...
Наступило молчание.
- А правда ли... - крикнул было Пров издали и, не докончив, остановился. - А правда ли, Овдоха языком трепала, что Анка не в себе?
- Правда, Пров Михалыч, - ответил Бородулин, - мало-мало есть...
Пров тихо подошел к купцу и, порывисто дыша, остановился. В скобку стриженные, с густой проседью, волосы его разлохматились, суровое лицо как-то осело сразу, задергалось. Он закрыл его пригоршнями, шагнул к сосне и приник к ней головой.
- Дядя Пров, - Бородулин двинулся к нему.
- Ведь на всю волость, на всю волость девка-то... Ведь она за троих мужиков работница... О-о-х ты, боже мой... - задыхаясь, говорил он глухим голосом.
- Слушай-ка... Пров! - обхватив Прова за плечи, старался Бородулин повернуть его к себе лицом, но тот тряс головой и с болью бросал:
- Оставь, оставь... Не трог, пожалуйста...
У Бородулина дрожали ноги и от болезни и от волнения, стучали зубы и горячим песком стегало по глазам.
А тот опавшим и прерывистым голосом, сморкаясь, твердил:
- Ну, чего я теперича старухе-то своей скажу, ну, чего? Научи ты меня, ради господа...
Бородулин молчал. Голова кружилась, и, чтобы не упасть, он схватился за соседнюю рябину.
- И не стыдно тебе, Иван Степаныч: не мог уберегчи девку-та... Эх ты-ы... леший.
- Дело поправимое, - буркнул купец.
- Поправи-и-имое?! А кабы твое дитя так?..
- Она редко сбивается-то...
- Ре-е-дко?! Эх ты, че-о-рт...
Бородулину невмоготу стоять. Он сначала сел на землю, потом повалился на бок.
- Пожалуйста, Пров Михалыч... Мне бы водички зачерпнул... Нутро горит.
Пров принес ему воды, принес его овчинную, привязанную в тороках, шубу, разложил костер, чай вскипятил.