Он вытащил из кармана горсть денег и отсчитал трешками, выбирая самые старенькие, двадцать один рубль.
- А достальные возворотите, грех... По правде надо.
- Ну, ладно, возворотим... Проходи!
Устин строго посмотрел на мужиков и пошел к часовне, устало переставляя согнувшиеся в коленях одеревеневшие свои старые ноги.
А мужики разделили по пятерке на дом, остальные решили в пропой пустить: гуляй вовсю, на неделю хватит.
Девчонка Акулька тем временем прибежала к избе старосты Прова и, запыхавшись, крикнула:
- Тетынька Матрена, а у бродяг-то деньги...
- Врё... Много?
- У-у-у, папуша... Вот подохнуть... Мужики за вином побегли.
- Врё?..
- Вот подохнуть...
И припустилась рысью сказать мамке, чтоб пятерку у тятьки отняла: пропьет.
Бородулин чайничал у Матрены. Не дослушав Акулькиной речи, вскочил, табуретку опрокинул, сорвал с гвоздя картуз, - да на улицу:
- Это мои, обязательно мои...
А в ушах его шум гулял, болезнь из головы выходила, и в этом шуме грезилось: "Деньги найдешь, - быть"...
И, не спрашивая встречных, - сами ноги несли, - спешил к той заветной, пьяной завалине, где ходила уже чарка зелена вина.
- Братцы, у меня деньги пропали!
Точно бичом хватил: чарка остановилась, Обабок сразу присел на луговину, все затихли и, разинув рты, смотрели на Бородулина.
- Какие, Иван Степаныч, деньги, когда? - притворчиво спросил Цыган.
Бородулин все подробно рассказал: как с топором бежал по улице за жуликом, как в волость ездил, и про видение сонное в тайге: денег не жаль ему, лишь бы вора изобличить, только бы найти разгадку сну.
Мужики смотрят на него, дивятся: заикается Бородулин, руками машет, не в себе.
- Вы у бродяг, братцы, деньги-то отобрали?.. Обязательно мои...
И опять:
- Кешка, отворяй!
- Робенки, выходи!
Лехман высунул из двери голову и кивнул своим:
- Кажется, старшина, товарищи, пришел. Ну-ка...
Один за другим вышли четверо. Ограбленный Антон оправился и весь вдруг наполнился надеждой: глаза сразу Бородулина разыскали, улыбнулись ему и запросили пощады и милости.
- Который? - всех четверых взял взглядом Бородулин.
- Вот, - сказал Обабок, указав ногой на Антона.
Тот поклонился низко Бородулину и заговорил:
- Мои, господин старшина, у меня отобрали... кровные мои.
- Не он, - перебил Бородулин, - этого наздогнал бы.
- Отпустите нас, сделайте милость, мы своей дорогой шли... - загудел и Лехман.
Андрей из чижовки вышел.
Что-то ударило купца по сердцу, кто-то в уши крикнул: он!
- Это кто?!
Лехман, оглянувшись, куда показывал Бородулин, сказал:
- Это Андрей, политик тут один, недавно в тайге к нам пристал.