Тюля бодро шагал бы, если б не беда: гирями беда нависла, гнет к земле, горбит. Левый глаз совсем запух, закрылся, а правый - щелочкой выглядывает из багрового подтека; как слепой идет Тюля, голову боком поставил.
Антону рук не связали, уважили:
- У меня, милые, бок поврежден...
Он нес узелок с новыми своими сапогами. Под глазами черные тени пали, щеки провалились, без шапки идет, волосы прилипли ко лбу, ворот расстегнут, на голой груди - гайтан с крестом.
Солнце подымается, ласкает утренний тихий воздух - теплом по земле стелется.
Полем идут - цветами поле убрано, - прощайте, цветы!
Медленно движутся: путь труден.
Не разговаривают, не советуются, а близко чуют друг друга, души их в одну слились. Так легче: не один - вчетвером беду несут.
Черемуховой зарослью идут - черемуха белым-бела. Воздухом не надышишься, до того сладостен и приятен запах.
Тайгою идут - хорошо в тайге. Стоит молчаливая, призадумавшись, точно храм, божий дом, ароматный дым от ладана плавает.
Вот и зеленая лужайка, вся в солнце: хорошо бы чайку попить.
- Хорошо бы, Тюля... - силится пошутить Лехман.
- Славно ба, - на полуслове понял Тюля.
Лехман шагает крупно, в груди у него хрипит, согнулся, лицо темное. Версты полторы от деревни прошли, немогота опять настигла. Нет сил идти.
В конвоиры к бродягам Крысан прилип.
Все мужики как мужики: идут, посмеиваются. Цыган бутылку вина из плисовых штанов вытащил, отпил, другому передал, третьему; только Крысан молча идет, нахлобучив на брови зимнюю свою, с наушниками, шапку, за щеками сердитые желваки бегают, зубы стиснуты, глаза рысьи, оловянные, жрут бродяг неистово. Молчком идет, чуть поодаль, ружье у него за плечами хорошее, называется "турка", медвежиное.
- Развяжите нас, пожалуйста... Комар поедом ест...
Мужики не ответили. Бродяги мотали головами, но комары жадно пили кровь.
Только до "росстани" дошли, до "крестов", где дороги таежные пересеклись, глядят - телега тарахтит. Заимочник Науменко, бывший каторжник, домой едет, корье везет.
- Куда, робяты?
- Да вот... бузуев... А вино у тебя есть?
- Есть... Вот дойдете до заимки - угощу.
Когда подошли к заимке, Крысан спросил:
- А нет ли у тебя, Науменко, лопаты хорошей али двух?
- Зачем?
- Бузуев закапывать... - пробурчал Крысан.
У Науменко бородатое лицо сразу вытянулось:
- Да что-о-о вы это, робята...
А бродяг бросило в дрожь.
Конвоиры вошли в избу. Каторжник Науменко подошел к бродягам:
- Бегите, братцы, скореича... Я развяжу...
- Нет, - сказал Лехман. - Нам все одно подыхать... У нас все кости перебиты... - Губы его дрожали, брови то лезли вверх, то падали.