Предназначение женщины было несколько разнообразней и ответственней. Выйдя замуж лет в четырнадцать-пятнадцать, родить в минимальные сроки от трёх до пяти детей, и обязательно первым продолжателя рода. Готовить, стирать, убирать и обхаживать всю родню супруга; растить отпрысков, ну и вообще…
В городе существовал неписаный закон: к гинекологам и стоматологам могут обращаться только женщины лёгкого поведения – так называемые «испорченные». Порядочной женщине незачем украшать себя разными глупостями в виде пломб на передних зубах, и вообще – она должна пленять своей естественной красотой. Гнилые зубы – лучшее украшение женщины, ибо это вернейшее доказательство порядочности и скромности. Они говорят об истощении организма в результате многочисленных родов; о том, что женщина более не принадлежит себе, её жизнь, как говорится, принесена на алтарь продолжения мужнего рода, то есть – в детях. Нет, в особых случаях женщина имела право обратиться даже к гинекологу, но только в сопровождении свекрови, или старшей золовки. Таким особым и уважительным случаем могла быть исключительно очередная беременность!
В стоматологических поликлиниках функционировал строго операционный блок, и почему-то особым уважением и авторитетом пользовались клиенты, требующие у врача «вырвать без укола!».
Эти групповые походы с конвоем минимум из пяти человек по различным медучреждениям были сродни учебным маршировкам на плацу. Шествие возглавляет один, громко стонущий и причитающий, иными словами – сам непосредственно страждущий, прижимающий к причинной стороне лица довольно свежий носовой платок. Одна часть массовки на заднем плане с готовностью подхватывает каждый оброненный страждущим вопль, а вторая – хором утешает и подбадривает несчастного…
Все виды женской косметики, кроме хозяйственного мыла, считались немыслимой распущенностью. Ноги брились станком до колен, ибо порядочной женщине брить выше нет никакой необходимости. Кто там должен видеть?!
К слову сказать, у зрелых дам старше семнадцати лет волосы буйной чёрной порослью вились повсюду, совершенно не считаясь дефектом и темой для переживаний: на ногах, руках, животе; нежной рамочкой обвивали лицо, создавая ореол из бакенбард и бороды. Это, конечно же, подчёркивало выразительность прекрасных глаз. Обрамление было не такой, естественно, густоты, как у представителей сильного пола, а несколько воздушнее и нежнее.
Гардероб, несмотря на конец века, пребывал незамысловатым. Две-три одинаковые чёрные юбки до земли, тёмные кофты, а вместо пальто или куртки представительницы прекрасного пола вполне обходились байковыми или вельветовыми халатами.