Автобусы отходили прямо от дверей заведения, где трудился на благо Родины родственник покойного. Степень схожести ДНК никакой роли не играла. Это вполне могло не быть кровным родством; могла быть какая-нибудь двоюродная бабушка соседки сестры крёстного дедушки тёти племянницы учительницы папиного двоюродного брата единоутробной знакомой. И не важно, что бабушка – долгожитель, что заклинило за сто пять лет. Соболезнующие очень искренне, так сказать, с большим чувством провожали в последний путь страдалицу и непомерно кручинились о её внезапной кончине и в результате этого – «совершенно безвременном уходе». В глубине души все понимали бренность бытия и желали себе прожить столько же, и позже быть похороненными, как эта усопшая бабушка, в тиши зелени кипарисов аккуратного деревенского кладбища, оплаканным детьми, внуками, правнуками, пра-пра-правнуками и сослуживцами работающего на предприятии родственника. Но, на людях вести себя надо было прилично: облачившись в чёрное, громко рыдать, утираясь платочком. Для столь торжественных случаев они приобретались заранее у спекулянтов, привозивших их из «самого Китая», по пять рублей за штуку. При появлении во дворе новой партии соболезнующих этикет требовал резкого увеличения мощности звука, затем надо было подойти к вошедшим, взять под белы рученьки. Потом, уже совершенно обезумевших, подвести поближе к гробу и облокотить там, поближе к покойнику, чтоб дать вволю наплакаться. Наплакавшихся провожали к выходу во двор, вновь соблюдая все ритуальные действия, но в обратном порядке. Там «дежурные» рассаживали их по стульям, где отрыдавшие могли, наконец, успокоиться и, вдоволь наговорившись друг с другом, прикорнуть под сенью деревьев.
Прощание в деревнях обычно продолжалось неделю-две. В зависимости от дальности проживания приглашённых и вообще количества разосланных телеграмм и на основании полученных на них ответов:
Без нас нехоронит восклиц знак немедленно выезжаем восклиц знак.
В городе всё происходило немного проще, хоть в целом по тому же сценарию. Был, конечно, свой городской колорит, что делало прощание похожим на краткое школьное изложение знаменитого произведения какого-либо классика. В обычных малогабаритках больше десятка человек никак не умещалось, даже если они втягивали животы и жались к стенкам. Поэтому товарищами в чёрном оккупировался целый квартал с прилегающими к нему близлежащими. Иногда из-за пристроек, или узости салона квартиры, вынести почившего ногами вперёд было совершенно невозможно, тогда стучали соседям напротив, прося развернуться. Нескольких покойников высунули с первых этажей прямо в окна.