Деда умер…
Дальше голос мамы доносился глухо и совсем не попадал в уши. Он попадал куда-то в целую голову, во что-то в животе, в груди. От него всё замирало окончательно и становилось каменным:
Эта проклятая машина его погубила!.. Ему нельзя было сидеть за рулём… очень нервничал… какого чёрта она его заставила ехать в такую даль… как я просила, как я просила… а ей в деревню на машине надо! Подумаешь, аристократия!.. Чтоб она сдохла, а! Чтоб счастья в жизни не видела! За какие наши грехи эта женщина попала к нам в семью?! Никогда в жизни я больше в эту проклятую машину не сяду! Чтоб кровь этой твари в жилах засохла! Эта женщина была его погибель!
Аделаида особенно не прислушивалась, но из бессвязных проклятий мамы всё-таки не могла понять, о какой женщине идёт речь?
«Какая машина „погубила“? Голубой меленький „Запорожец“ с её игрушечным котёнком на заднем сиденье? Как „погубила“? Деда-то ни в какие аварии никогда не попадал! Кто такая „эта женщина“, которая „попала в нашу семью“?! – думала она. – И как бабуля могла ей позволить делать такие вещи, быть в нашей семье?! В деревню Сиони на машине поехали только они втроём – она, деда и бабуля. Там было много маков и васильков, и они все вместе втроём пекли печенье, и Аделаида ела сырое тесто, и совсем не заболела. Но никакой посторонней „этой женщины“ с ними не было! Тогда о ком говорит мама? Может, это была другая поездка, о которой она не знает? Они ещё раз ездили, без неё, что ли?»
Мама долго говорила об этой незнакомой плохой женщине. Обзывала её по-разному, желала смерти. Потом мама ушла.
Потом пришла бабуля. Она тоже что-то говорила, говорила… Рассказывала, как они с дедой познакомились, как хорошо жили. Бабуля, как ни странно, ни о какой женщине не вспомнила…
Зачем они приходили? Аделаида не знала. Но, наверное, вот так, от своего бессвязного бурчания, сами и успокаивались.
Аделаида, отвернувшись от всех, сидела как тупой истукан сперва на стуле со спинкой, потом на бабулиных коленях лицом к лицу, расставив ноги и положа ей голову на плечо. Было ясно – она правда дура, потому что ничего не понимает из того, что происходит. Хотя, может, она всё-таки хоть что-то почувствовала? Всё-таки она довольно большая, ей уже шесть полных лет. В этом возрасте девочки уже ухаживают за своими младшими братьями! Взрослым стало просто интересно: так понимает она хоть немного из того, что ей объясняют, или нет? А то ведь действительно: растишь, растишь ребёнка, здоровье отдаёшь, а чувствует ли он что-нибудь взамен? Благодарность, например? Привязанность? Вот деда. Он же так её любил!