Из детской донеслась возня – это проснулись девочки. К ним бесшумно вошла «бебия» – маленькая, сухонькая старушка, родственница тёти Гули. Девочки сразу перестали шуметь, и поминутно из-за двери начали выглядывать их конопатые мордочки. Сперва острый носик высунула та, которая побольше, потом поменьше. Потом обе вместе. Их тёмно-рыжие, цвета меди волосы свисали локонами почти до пола, и Аделаида удивились: почему их не стригут? Ведь, наверное, у тёти Гули должна уходить масса времени на их причёсывание!
Потом дети и взрослые вместе завтракали за круглым столом, и из окна снова был виден ресторан на горе и розовые абрикосовые деревья. Сёмка всё-таки тоже проснулся. Он сидел за столом такой серьёзный, строгий. Ни с кем не разговаривал и ни на чьи вопросы не отвечал. Девочки ему улыбались, давали конфеты. Он не брал, молча макал блинчик в сметану и ел. Потом Сёма облился чаем, но его тоже никто не поругал, даже пожалели и стали вытирать ему рукава чайным полотенцем. И вообще – взрослые вели себя в высшей степени странно: разговаривали тихо, почти шёпотом, и совсем не делали детям замечаний, можно сказать – даже не обращали на них внимания. Только почему-то все, кто проходил мимо Аделаиды, старались к ней прикоснуться – то гладили по голове, то клали ей на плечо руку…
Аделаида молчала. Она не знала, что происходит, но безошибочно чувствовала какую-то огромную перемену во всём мире. И перемена это была навряд ли к лучшему. Словно произошло что-то страшное… Как если бы закрыли детсад, и Сёму больше не с кем было оставлять, или может даже хуже. Белые вишни рядом с домами стали просто кляксами на склоне скучной горы, а телевизионная вышка – кучей наваленных друг на друга железок и никакой мышки с хвостом там, конечно, не было и быть не могло!
Через некоторое время, пока все ещё сидели за столом, пришла мама. Лицо её было опухшим, она очень странно и натянуто улыбалась. На ней были незнакомые чёрные вещи и платок на голове. Мама никогда не носила платков. Даже шляпок не носила. Поцеловав Сёму в щеку, она подошла к Аделаиде и сказала решительно:
Случилось несчастье…
Аделаида почувствовала, что задыхается, она почти наяву услышала свой голос:
Бабуля! А почему некоторые женщины ходят в чёрном?
Это называется «траур», когда умирает кто-то из близких.
Тогда Аделаида подумала, что «близкие» – это соседи. Как Кощейка, например. Но здесь, в Большом Городе, их соседи так далеко! Если умер кто-то с нижних этажей дома тёти Гули – жалко очень, конечно, но именно её мама почему в чёрном?! Это они для тёти Гули «близкие», а для неё, мамы, папы, Сёмки – они далёкие!