***
В их квартирку её так и не пустили. Аделаида видела с балкона, как дворник-курд открыл обе створки огромных чугунных ворот. К вечеру пришло много людей в чёрном. Они стояли во дворе, на улице и тихо разговаривали. Играла грустная музыка. Дверь в квартиру тоже была открыта, даже обе створки – коричневая, с облупленной краской, а за ней – две ступеньки вниз…
«Интересно, как все эти люди в такой маленькой квартире помещаются? И куда положили „Спидолу“? Вдруг кто-нибудь из гостей начнёт её крутить и испортит?»
Вечером пришла бабуля, повела её за собой с третьего этажа по ступенькам вниз. Они вышли за ворота на улицу. Аделаида волокла за собой свою любимую огромную Большую Куклу. Кукла стучала ногами по ступенькам, Аделаида поднимала её вверх. Потом забывала, и кукла снова стучала своими ногами. Они прошли мимо распахнутых настежь дверей в квартиру и вдвоём вышли со двора.
Аделаида успела увидеть, что в коридор входили и выходили чужие люди в чёрном, любой, все, кто хотел. Не давили на кнопку звонка и даже не стучали. Сами просто заходили и выходили. Около выпуклых оконных решёток тоже стояли совсем незнакомые и мужчины и женщины. Но, увидев её с бабулей, все поспешно расступались, пропуская вперёд. Некоторые просто разговаривали, словно ждали очереди в билетных кассах «Муштайнда». Они прерывались на полуслове и с интересом начинали оглядываться по сторонам, как бы ища кого-то и, встретившись с Аделаидой взглядом, почему-то как будто улыбались. Может, им нравилась кукла?
Бабуля подвела её вплотную к окну.
В середине комнаты стоял чёрный закрытый гроб, и вокруг него тоже сидели люди. Аделаида смотрела и совсем не узнавала квартиру! Казалось, что это всё она видит впервые! Всё это – чужое, или просто она в страшном кино. Аделаида подняла голову и глянула вверх, на лампочку, которую, когда она ложилась спать, прикрывали газетой и закрепляли прищепкой для белья, чтоб свет не падал ей в глаза. Она смотрела потому, что если это правда дедулина комната, то там должен висеть их любимый пластмассовый Буратино! И… Лампочка горела, но пластмассового Буратино с протёртыми до белизны пластмассовыми пуговицами на ней не было! Значит, может быть…
Из квартиры их заметили сразу, как будто только и ждали, что они подойдут к окну. Бабуля подала какой-то знак, и двое мужчин подняв тяжёлую крышку гроба, поставили её в угол.
Деда лежал в тёмном костюме, накрытый до груди белым шёлковым покрывалом. На лице его почему-то была марля. «Они что, все сошли с ума?! – Вздрогнула Аделаида. – Кто же его марлей накрыл?! Он и так болеет! Ему дышать трудно! Вот дураки!»