Сколько ходило в его мастерскую знаменитых впоследствии художников, какие горячие споры велись о народности в искусстве, как ругали они все Академию за копирование старых образцов, мертвечину, вырождение...
Лев Жемчужников гордился, что первым во весь голос заявил об этом в статье «Несколько замечаний по поводу последней выставки в С. Петербургской Академии художеств», напечатанной в «Основе» в феврале 1861 года.
Он критиковал окостенелость академической живописи, профессионально доказал, что рисунок академическая профессура понимает крайне упрощенно. Он призывал художников к живому изображению действительности: «Вы делаете рисунки и картины из народной жизни — начните же с живой любви к народу, да не словами, а всем, что в вас живет; плачьте, смейтесь, смейтесь цад его судьбой, как Федотов смеялся над своей; но, чтобы так живо любить народ, надо его изучать, узнать; тогда только произведения ваши будут верны и прекрасны».
Бейдеман и другие отнесли сто оттисков статьи в Академию и раздали ученикам. Весной Лев Михайлович переехал на дачу в Старый Петергоф, работал, ходил вместе с жившим по соседству Владимиром Васильевичем Стасовым купаться и по дороге много говорил с ним о народном орнаменте и искусстве.
А через два года брошенные им семена дали ростки — произошел знаменитый бунт учеников-дипломантов Академии. Во главе с Крамским они отказались писать выпускные работы и потребовали самостоятельного выбора сюжетов, а когда им отказали, покинули стены Академии и образовали Артель художников...
Лев Жемчужников рвался из города, но отец писал о крестьянских волнениях, во время которых солдаты захватили двоих крестьян из деревни Жемчужниковых Аршуковки. В тех, пензенских, краях, объявились самозванцы «князь Константин и граф Орлов», обещавшие настоящую волю, и народ верил им, хотя знал новоиспеченных «аристократов» с детства. «Не напоминает ли это Пугачева, которого, без сомненья, знали близкие ему люди», — рассуждал потом Лев.
Он все-таки поехал в Аршуковку, доставшуюся ему и брату Александру. Там уже все было спокойно, но дети заболели дифтеритом, и умер его первенец Юрочка...
Они с женой едва пережили это горе. Уехали в Москву. Он служил в правлении Московско-Рязанской железной дороги, а потом стал секретарем Московского художественного общества. Его друзьями были знаменитые художники, он близко сошелся с Павлом Михайловичем Третьяковым, когда тот еще только начал собирать картины для своей галереи, подаренной в 1892 году Москве. Он был первым из тех русских художников, которые зачастили в Лаврушенский переулок, где в сени старых лип и тополей сухопарый, редко улыбавшийся Павел Михайлович и его брат Сергей Михайлович Третьяков наблюдали за тем, как разгружают возы с товарами из их мануфактур. По вечерам они сиживали с Жемчужниковым в гостиной, слушали, как играет на рояле Вера Николаевна Третьякова, и неторопливо беседовали о живописи и живописцах. Третьяковы внимательно прислушивались к мнениям Жемчужникова, во многом формировавшим вкусы собирателей, направлявшим их поиски.