Так и с предчувствиями. Для обычного солдата озвучить вслух такое – нечто сродни признания в собственном идиотизме или трусости, спрятанной за попыткой не идти в бой. А вот для всяких разведчиков и прочих спецвойск предчувствия действительно имеют значения.
Это пункт один, если что.
– Альфа, это сержант Грей, – произнёс я в микрофон рации, моментально заработав чуть ли не испепеляющие взгляды от Кирка и Си Джея. – Сколько вас, какова обстановка и ситуация в целом? Сколько противников?
– Чёрт… Слава богу… Сержант, нас… Нас тут пятеро… Четверо. Капитан Уоррен… убит. Мы ранены, но легко – просто царапины. Патронов мало. Противников – до двух десятков. Прижали нас. Долго не продержимся!
Голос был молодой, его хозяин явно был намного младше меня, а я и сам стариком не был. Но средний возраст американских солдат в Ираке сейчас значительно понизился – раньше это были мои ровесники лет по двадцать пять – тридцать, а сейчас – двадцатилетние пацаны.
Прямо как во Вьетнаме, да.
Почему так? На самом деле это очень простой вопрос.
Всё дело в том, что война – это жестокая игра для молодых. Молодёжь более податлива, и ею легче управлять. Они уже достаточно взрослые, чтобы держать винтовку и нести на себе полную выкладку, но в то же время достаточно молоды, чтобы купиться на нужные сказки. Например, о своей неуязвимости и о том, что в дерьмо всегда вляпается кто-то другой.
И, к сожалению (увы, увы мне в наш прогрессивный век!), я просто не мог закрыть глаза и уши, когда рядом кто-то просит о помощи. Тот, кому я могу помочь, что важно. Миллионы детей умирают от голода в Африке? Моя совесть спит спокойно, пока они там далеко, а не здесь рядом. Однако когда кто-то просит о помощи совсем рядом…
Человеколюбие? Ни разу. И уж тем более ни разу не американолюбие. Честно – плевать мне, сколько ещё американцев подохнет в Ираке. Если я служу империалистической военщине, это вовсе не означает, что я люблю эту страну. Просто так сложилось.
Пока я вижу скупые строчки о статистике потерь – цифры и фамилии остаются для меня просто цифрами и фамилиями. Абстрактными наборами символов – людей за ними лично для меня нет. Никакие это для меня не свои.
Но когда кто-то сидит рядом с тобой в одном окопе – это уже свой. А русские своих на войне не бросают, как говаривали современные классики.
Парадокс. Голливуд регулярно радует своими ура-патриотическими высерами о спасении одного-единственного пилота силами авианосного соединения, но в реальности на беднягу, скорее всего, начхают и забудут. Почему? Потому что с точки зрения большинства американцев это нерационально – рисковать десятками и сотнями жизней, чтобы спасти одного человека. Возможно, уже мёртвого. Рисковать живыми ради мёртвого? Безумие!