Другая четверка скользнула по берегу вправо.
Горохов кивнул солдатам и первый двинулся к еще зыбким в утренних сумерках выступам Меловой горы.
Ползли по склону.
Покрытые глиной сапоги скользили.
Призрачно надвигался второй выступ, в который врос дзот. Почему-то кажется, что он вот-вот вместе с выступом сорвется с горы и покатится вниз: сорвет крадущихся, карабкающихся людей, и все пропало...
Выше... Еще выше... Дзот совсем близко. Совсем, совсем...
Сто метров... девяносто... семьдесят...
Как тихо. Неладно что-то... Неужели не видят? Шестьдесят метров... И опять ни звука.
Пятьдесят... А, дьявол!.. Оступился, поскользнулся, покатился вниз Горохов. Все быстрее и быстрее. Подсек Германа. Это уже совсем плохо.
Подавшись вперед, напружинившись, Чолпонбай раскинул руки, словно бы врос в камень. Сам стал камнем, но удержал товарищей.
Замер. Тишина вокруг. Услышали? Нет. Потом подставил плечо Горохову. Тот вскарабкался и потянулся к выступу. За ним и Герман: Горохов подал ему руку, подтащил к себе.
Чолпонбай махнул им рукой, давая понять, что справится сам. Пока он помогал Горохову, пока подсаживал Германа, сумел лучше рассмотреть то, что видел вчера в бинокль с той стороны.
Цепляясь краями каблуков за выемки, опираясь о корни кустов, он взобрался на выступ. Оказался рядом с Гороховым и Германом. Отсюда — вверх, по козьей тропке. Вот уже и амбразура — видна щель. И эта щель, словно живое существо, заглядывает в самое сердце. А может, и правда наблюдают? Молчат только. Почему?
Горохов глазами дал понять Герману, чтобы он оставался с гранатами здесь, сам же с Чолпонбаем неслышно проскользнул в открытую дверь дзота...
На левом берегу командир полка не отнимал бинокля от глаз. Он видел движение группы Горохова, видел, как они поднялись до самого дзота и... будто пропали. Шли секунды, минуты... Если все будет в порядке, если этот дзот будет обезврежен, то кто-то из них должен дать условный сигнал.
Но не было видно ни Германа, ни Тулебердиева, ни самого Горохова.
Совсем рассвело. Надо начинать переправу. А условного сигнала не было. Горохов должен был трижды поднять оружие над головой.
Командир полка не отрывался от бинокля ни на секунду.
Неужели погибли?
Бегут, торопятся секунды, будто время убыстрило ход. Он ждал этого мгновения, и все-таки сигнал был для него столь неожиданным, что даже напугал. Он отчетливо увидел, как из-за дзота вышли Горохов и Тулебердиев, как Горохов трижды поднял над собой автомат.
Самая опасная точка больше не существует! Можно начать переправу.
Командир полка снова схватился за телефонную трубку: