.
С таким «хвостом» ни один вуз не решался взять меня на работу. Ректор одного института, откуда-то знавший, за что я схлопотал выговор, так прямо мне и сказал: «Такой преподаватель, как Вы, украсил бы наш вуз, но… сами понимаете…»
Как-то в конце лета я забрел к своей близкой знакомой с экзотическим именем Рашель. Она была в курсе моего незавидного положения.
– Ты поехал бы работать в Калинин? – спросила она. – Отец говорит, что там в какой-то военной академии ищут кандидата наук на заведование кафедрой иностранных языков.
– Прекрасное место! Меня там только и ждут!
– Не скажи: всё не так просто.
Рашель позвала отца, и тот добавил, что кандидат им нужен срочно – до начала учебного года остается меньше недели – и их кадровик обзванивал по этому поводу военные академии Ленинграда.
– Хочешь, я завтра им позвоню? – предложил он.
– Спасибо. Только с моим выговором меня и в провинциальный техникум на порог не пустят, а уж в военную академию!
На следующий день меня разыскала Рашель и сказала, что отец созвонился с Калининской академией и что они просят меня приехать переговорить.
– Еще что! Буду я свою последнюю трудовую десятку тратить (столько стоил билет от Ленинграда до Твери) на заведомо провальное дело.
– Вот тебе десятка. Езжай.
– Давай, можешь даже вообще взять меня на содержание.
– Не валяй дурака. Отец же договорился с ними.
– Договорился? Он сказал им про выговор?
– Сказал. И про выговор, и твою звучную фамилию назвал. Им это вроде всё равно. Нужен кандидат, и всё. Хорошо, не хочешь ехать – позвони им сам.
Я позвонил.
– Приезжайте. – Голос в трубке звучал убедительно.
* * *
Наутро я был в Твери. За десять минут, что я стоял у окошка бюро пропусков в Академию, мимо меня прошли по меньшей мере два десятка полковников. Это впечатляло: за год на фронте я не встретил ни одного полковника, только двух подполковников…
В отделе кадров меня встретили сразу два подполковника – Прокофьев и Алексеев.
После обычных формальностей – анкеты, характеристики, диплом (про выговор даже не спросили) – Алексеев повел меня к замначальника Академии. Таковым оказался генерал-лейтенант Д. С. Жеребин (скоро ставший генерал-полковником и командующим Ленинградской армией ПВО). На его кителе скромно поблескивала золотая звезда Героя Советского Союза. Других орденов на нем не было. Тогда это был особый шик: мол, одна награда, но стоит ваших всех! (Позже выяснилось, что в числе его наград было три ордена Ленина, пять орденов Красного Знамени, не говоря уже о «новых» орденах[23].)
Жеребин смерил меня взглядом, повертел в руках мой кандидатский диплом, потом взял анкету, остановился на графе «Участие в боевых действиях» и «Награды» и без всякого выражения произнес: «Для боевого офицера орденов у Вас маловато».