Вскоре Шафранов ввел меня в Совет Академии, куда входил он сам, его замы и начальники всех факультетов и кафедр. Всего восемь или девять генералов, шесть полковников и я.
На Совете генералы спорили, является ли военное дело в двадцатом веке искусством или уже наукой; или какие средства ПВО необходимы, чтобы прикрыть от воздушного нападения столичный мегаполис под кодовым наименованием «М».
В существе дела я в подавляющем большинстве случаев не разбирался, тихо сидел и смотрел сквозь широкое оконное стекло на синее небо. Вот уж когда я поистине чувствовал себя петухом в аквариуме!
Уже в первые недели работы в Академии я имел возможность убедиться, что Шафранов определенно обладал недюженным умом, уравновешенным и, пожалуй, даже добрым нравом. Ко мне он относился очень хорошо и приглашал к себе довольно часто. Он любил рассматривать американские военные журналы, которые ему пачками доставляли из разведуправления. Иногда он показывал мне какую-нибудь статью, просил прочитать на досуге и пересказать. Интересовало его главным образом, что американцы пишут о наших самолетах и ракетах. Каждый раз, когда я пересказывал ему американские данные о скоростях самолетов, дальности полета ракет и т. п., он доверительно комментировал:
– Всё это неверно. Ничего американцы не знают. Наши их нарочно запутывают.
Я этому не очень верил, но понимающе кивал головой.
Как-то он вызвал меня и после пространного вступления о том, с какими трудностями наши разведчики добывают ценные военные сведения, приступил к делу.
– Вот генерал Кольцов (тогда начальник разведки войск ПВО страны) прислал мне один документ. – Он вынул из сейфа толстую пачку каких-то фотокопий. – Это касается американского зенитно-ракетного комплекса «Найк-Аякс»[24]. Всё это на итальянском языке. У Кольцова нет переводчиков, обладающих допуском к такой степени секретности, чтобы показать им этот материал. Он знает, что у Вас форма один[25]. И он просил меня помочь ему – перевести это на русский язык. Вы сможете это сделать?
Он протянут мне фотокопии. Это было наставление по боевому применению комплекса «Найк-Аякс». Текст был для меня несложен. Специфические термины, – а они практически одинаковы во всех европейских языках, – мне уже многократно встречались в английских текстах. К тому же я достаточно знал латынь и французский, чтобы ориентироваться в итальянском тексте, и в студенческие годы даже пытался читать Данте. Но заниматься переводом этой груды фотокопий мне никак не улыбалось.
– Но, товарищ генерал! Ведь на нашей кафедре не преподается итальянский язык. У нас только английский, немецкий и французский, – попробовал я отвести от себя малоприятное занятие.