Шафранов направил на меня свой указательный палец и произнес:
– Вы начальник кафедры иностранных языков?
– Так точно, товарищ генерал.
– Это, – он перевел указательный палец на фотокопии, – иностранный язык?
Я молча кивнул, прекрасно видя, куда он гнет, хотя не хуже меня понимает, что всякая селедка – рыба, но не всякая рыба – селедка.
– Приступайте. Сколько Вам понадобиться времени на перевод?
Было ясно, что мне не отвертеться, и я решил выторговать хоть что-нибудь.
– Мне понадобится итало-русский словарь, которого здесь нет и за которым придется ехать в Москву. Надо будет достать учебник итальянского языка. И, понятно, время на перевод. Месяца за полтора постараюсь справиться.
– Даю Вам три недели с освобождением от занятий и от всех других обязанностей. Оформите отпуск с завтрашнего дня.
Назавтра я улетел в Пицунду, провел там две недели, а в оставшиеся дни продиктовал машинистке перевод «Наставления».
Другой эпизод. В нашу академию стали прибывать на учебу офицеры армий стран Варшавского договора – чехи, поляки, венгры. Мою кафедру преобразовали в кафедру «иностранных и русского языков», причем на обучение иностранных офицеров русскому языку отводилось столько же часов, сколько на обучение наших иностранному. По-моему, в то время это было 180 или 240 часов на весь курс обучения. Все понимали, что за это время ничему научить нельзя, но пока речь шла об обучении наших офицеров английскому или французскому, смотрели на это сквозь пальцы.
Я отправился к Шафранову и стал пространно объяснять, что учить языку надо ежедневно как минимум по два, а лучше по четыре часа в день.
– Существует учебный план, от которого никто не дал права отступать ни мне, ни Вам, – возразил Шафранов. – Когда придет учебный план для иностранцев, тогда учите их хоть круглые сутки.
– Но ведь не зная языка, они ничего не поймут по всем другим предметам. Как же они будут строить противовоздушную оборону после такого обучения?
– Еще неизвестно, против кого они будут строить свою противовоздушную оборону! – отрезал Шафранов.
Вскоре Шафранов ушел с поста начальника Академии. Говорили, что это было связано не в последнюю очередь с его возражениями Министру обороны: Шафранов был категорически против учебы иностранцев в нашей Академии…
После отставки Шафранова начальником Академии стал Главный маршал авиации Павел Федорович Жигарев.
Начиная с 30-х годов Жигарев находился на высших командных должностях в военно-воздушных силах и дважды назначался командующим ВВС страны. Для того, кто не жил в то время, трудно представить, что значили тогда военно-воздушные силы! «Кто силен в воздухе, тот в наше время вообще силен», – провозгласил Сталин. Летчиков называли «Сталинскими соколами», о них снимали фильмы, пели песни, их любили, им давали лучшие квартиры…