Не давая опомнится Мартину и надеясь, что он читал в детстве те же комиксы про супергероев, что и я, рычу:
- Я не Мельник, я его двойник! И агент Тигерина! Двойной!!! - рявкаю ему почти в ухо.
Похоже, Арт понимает мою игру, потому что тут же подключается.
- Мартин, это мой человек из Охранки, там пытаются уничтожить и вас и нас, а времени нет! Они уже связь отрубают, еще немного и нам не прорваться к вам.
- Руку покажь еще раз, - просит крепыш.
Показываю. Когда запястье трут смоченным в слюне пальцем это противно.
- Так ты агент значит? - снова вопрошает Мартин, - А Мельника куда дели, списали?
Вместо меня отвечает Тигерин:
- Мартин, все после, нам нужно спешить!
Крепыш упрямо кивает крупной головой с низким, как у обезьяны лбом, и заявляет:
- А теперь мои условия. Сейчас вы оба отдаете мне свои стволы, я забираю ребят и мы пытаемся связаться со своими. Иначе никак. Если мы вам нужны, то и условия ставить нам! Справедливо?
Арт не колеблется.
- Вполне, - заверяет он и отдает пистолет Мартину, а потом еще один, свой.
- Теперь твой, агент, - это Мартин уже мне.
Трогаемся мы только после того, как я отдаю оба своих ствола. Авто несется сквозь дождь в неизвестность, а мне... Мне остается только вспоминать лицо Каролинки, да не думать о том, что будет, когда меня не станет. Мне страшно. А единственный вопрос, который меня почему-то волнует это нелепое: "А боится ли сейчас Тигерин и если боится, то почему играет в эти игры?" Действительно, что заставляет этих ребят рисковать жизнями? Деньги? Адреналин? Что-то еще непонятное мне, мечтающему просто о жизни в покое, наевшемуся бегом, драками, и... страхом.
***
Дверь щелкает, закрываясь за Артом и Микой. Снова парни уходят, а я остаюсь одна.
"Почему снова?" - спрашиваю сама себя.
И не хочу отвечать, не хочу думать о том дне, когда так уходили мы с Микой... А те кто остались там...
"Сейчас осталась я", - становится одиноко и холодно.
В квартире сразу устанавливается странная гулкая тишина, каждый шорох или скрип кажутся оглушительными.
- Все будет хорошо, - пытаюсь сказать это вслух, убить это ощущение вселенского холода и одиночества.
Но в пустоте чужого убежища слова сразу теряют свой смысл и возвращаются ко мне комком в горле. А плакать я сейчас не буду. Нельзя сейчас реветь. Все будет хорошо, мальчишкам повезет, все будет хорошо. И думать об ином не нужно.
"Главное не думать о белом слоне", - безуспешно пытаюсь улыбнуться.
Что ж, мне остается только ждать и надеяться, что ребята уцелеют и у них все получится. Страшно болит голова, в глаза как будто насыпали песку, а в горле застрял комок шерсти. Простуда? Как не вовремя. На кофе смотреть уже не хочется, тревога и смутное предчувствие нехорошего не отпускают. Мысли крутятся как заезженный восковой ролик древнего игрофона: