— Подожди, — хрипел мужчина, — я не хочу сделать тебе больно…
Кир дрожал от почти немыслимого напряжения, на лбу выступила испарина, воздух с хрипами вырывался сквозь стиснутые зубы.
— Девочка моя, подожди хоть немного… — шептал он как в бреду, целуя мое лицо, плечи, грудь.
Он такой большой, что сразу войти не получилось. Я цеплялась за Кира всеми конечностями и почти плакала от бессилия и отчаяния. Развела шире бедра, приподняла их повыше, рукой крепко обхватила тяжелый пульсирующий член…
— Ну давай же, сейчас, — агрессивно куснула его за плечо, притягивая к себе, ощущая, как медленно и упорно толкается в меня горячая твердая плоть, раздвигая внутренние мышцы, заставляя метаться в исступлении от невозможности тотчас ощутить его глубоко внутри, там, где скручивает в узел от нестерпимого голода и пустоты.
— Быстрее… ну же… — хрипло подгоняла я его, впиваясь ногтями в спину, выгибаясь навстречу плавным неглубоким толчкам, льнула к его телу, и он не смог сопротивляться мне. Последний рывок — и он полностью внутри. Короткая сильная судорога пронзила меня с макушки до пальцев ног. Я немного поерзала, подстраиваясь под его размеры. Кир почти по — звериному зарычал и замер, превратившись в каменное изваяние.
— Боже мой, — выдохнул он, — Лия…
Я закрыла глаза и отдалась во власть безумию.
Я была не похожа сама на себя, я как дикая голодная самка вцепилась зубами, руками, ногами, всем телом в Кира, подгоняла его, двигалась, громко вскрикивая, навстречу его толчкам. Не нужно поцелуев. Этот голод не погасить нежными ласками и прикосновениями. Этот голод можно утолить только так, бешено вонзаясь в плоть, сильно, мощно, до предела.
Я одновременно и плакала и смеялась, билась в истерике и кричала „еще!“. Я рыдала от восторга и самозабвенно отдавалась его страсти, его рукам. Это был гимн возрождению, торжество жизни, это было божественно!
Он своими руками и губами стирал с меня руки и губы Рода, стирал все воспоминания о том страшном мужчине, с которым я была так долго. Я с радостью принимала его плоть, его силу. Захлебываясь от блаженства, выгибалась навстречу глубоким, резким толчкам.
Оргазм потряс до основания. Он был таким бурным, что мне показалось, я на секунду потеряла сознание. Жаркая чистая энергия наполнила меня, прогоняя прочь тот ужас и страх, которые до сих пор жили внутри.
Кир стискивал меня в объятиях, лихорадочно шепча какие‑то бессвязные слова, я ничего не слышала и не понимала. Мы дрожали и тряслись, как две выброшенные на берег рыбы. Мокрые, пьяные от счастья, дрожащие, не могли оторваться друг от друга.