Харитон положил руку на ее не сопротивляющееся тело. Он провел рукой по груди, не задерживаясь. Потом задрал рубаху и навалился на нее. Даша ощутила прикосновение его губ. Потом его рот впился в ее губы, руки мяли груди, ногами он раздвигал ей ноги. Даша ощущала его прикосновения, но так, словно это происходило не с ней. Тело как будто одеревенело и без сопротивления принимало ласки. Харитон был с ней осторожен. Но когда Даша почувствовала боль, она вывернулась из его рук и непроизвольно укусила Харитона в уголок верхней губы. Харитон охнул и отпустил Дашины губы. Наконец, свалившись с нее, он откинулся на подушку и разочарованно произнес:
— Эх, Дашка, сисек то у тебя совсем нету.
Даша не возражала. Вдруг с тоской вспомнилось о том, что Егор говорил, что грудь у нее как зеленые яблочки. А Харитон по-своему оценил ее, как будто так важно: грудь, как вымя у коровы. На ум совсем некстати пришло, что у Тоньки, первой жены Харитона, грудь на зависть многим деревенским бабам вызывающе топорщилась под кофточками. Даша с мстительностью подумала, что может Харитон не будет притязать на нее каждый день. Харитон давно храпел, отвернувшись от нее, а Даша все лежала с открытыми глазами и думала о другом мужчине, c которым было бы все иначе. Она в этом не сомневалась. Мысли ее улетели далеко из этой избы, далеко от этой кровати, где на подушке похрапывал чужой ей человек. У нее не было ненависти к нему. Она понимала теперь, что рано или поздно это должно было произойти. Видно, судьба такая, как говорит бабка Авдотья.
По необъяснимым замыслам судьбы люди находят друг друга, теряют, одновременно вдруг вспоминают друг о друге. Как объяснить такие совпадения?
* * *
В эту же ночь по дороге, огибающей хутор, ехал в телеге одинокий человек, закутанный в тулуп. Неотрывно глядя на хуторские хаты, маячившие в темноте, он думал, что вон в той крайней хате спит теперь женщина, которую он любит. Глаза не отрывались от хаты, а душа разрывалась от тоски. Вот она рядом, а увидеть ее нет никакой возможности. Невозможно даже заехать в эту хату и попросить Харитона вызвать ее. По насмешке судьбы она теперь его жена. И ничего не изменишь. Возница не заметил, как под передние ноги лошади выскочил из темноты волк. Это была старая волчица. Она опять голодала, поэтому решилась на отчаянный шаг, хотя понимала, что вряд ли осилит молодую резвую лошадь. Лошадь осела на задние ноги, пытаясь копытом задеть зверя. Волчица, сверкая глазами, опять сделала прыжок, но промахнулась. Лошадь, всхрапнув, дернула сани вперед и понеслась в степь, не замечая вылетевшего из саней седока. Егор, размахивая кнутом, материл лошадь за норовистость, а себя за неосмотрительность. Он рванулся было ей вслед, не особо, правда, надеясь в темноте догнать ее. Ружья с собой у него не было. Впопыхах он не подумал, что в степи могут быть голодные волки. Но волчица, видимо, не слишком рассчитывая на собственные силы, не стала нападать на человека. Егор, стоя посреди степи, думал, что теперь придется идти пять верст до деревни пешком. Искать среди ночи лошадь не имело смысла. «Сама прибежит, дом знает, — думал Егор, — если не будет съедена стаей, раньше меня овса на ужин попробует». Он шел по степи, как шел год назад. Воспоминания об этом согревали его, и дорога, такая знакомая, уже не казалась длинной. Ведь живет она где-то рядом, он может видеть ее, когда захочет. Главное — чтобы ей было хорошо. Если она выбрала Харитона, значит он, хотя бы, нравится ей. И возможно, ее тоже греет мысль, что она может хоть изредка видеть его.