«Видимо остальных нет дома» — c облегчением вздохнула Даша. Ей было легче выплакаться на плече у бабки, чем видеть вопрошающие взгляды своих братьев. Те, чего доброго, пойдут к Харитону заступиться за сестру. И неизвестно чем может кончиться такое разбирательство. Усевшись рядом с внучкой, бабка Авдотья гладила ее по плечу.
— Ты расскажи, чего случилось? Вместе и придумаем как дальше быть?
От спокойного голоса бабки, от того, что родные сразу прониклись ее бедой, Даше стало легче. Она понимала, что за молчанием матери кроется тревога за нее, свою единственную дочь. Глубоко вздохнув, Даша поведала о выходке Харитона. Все сразу приняли ее сторону. Дед Василий, несмотря на простреленную спину, вскочил с табуретки и объявил, что пойдет к Харитону. Но бабка Авдотья махнула рукой:
— Cиди уж, c тебя заступник… Начнешь проповедь читать: побойся Бога, сын мой, усмири свою гордыню… Катерине надо идти к нему!
Катерина молча накинула на голову пуховую шаль и пошла к зятю. Харитона она недолюбливала и считала, что Дашка была не в своем уме, когда пошла за него замуж. Она до сих пор недоумевала, как тот мог уговорить ее дочь. В душе кипела злость на Харитона. Войдя в избу и увидев того, подкладывающего в печку солому, она силой воли пригасила свои чувства. Здороваться, однако, не стала, сразу выложила зачем пришла:
— Ты, Харитон, думай, прежде чем указывать моей дочери! В обиду мы ее не дадим. А ежели обидишь хоть словом, мы назад ее заберем, не посмотрим на пересуды. До мужиков своих я доводить не буду про скандал этот. Но помни, мы рядом! — она посмотрела на Харитона таким горящим взором, что у того, сроду никого не боящегося, мурашки пробежали по спине. Катерина повернулась, и молча, не прощаясь, вышла из хаты. Дома она вела себя сдержанно, не бранила Харитона, но и не сочувствовала дочери.
— Ты домой поди, — сурово произнесла она, — не ровен час, отец с братьями нагрянут, сразу все поймут.
Даша в недоумении смотрела на мать: неужели она осуждает ее, свою дочь, и поддерживает Харитона? Обиженная, она уходила из родного дома. Был бы дома отец, тот бы пожалел, посочувствовал. Дед молчит, вздыхает, бабка все расспрашивает: может чем разозлила мужа? Не угодила ему? Она не понимала, как еще надо угождать? В доме чисто, на загнетке всегда щи стоят. Ведь она не присядет за целый день! Чем Харитон недоволен, она не подозревала, но видела, как тот меняется прямо на глазах. С нее все не спускает глаз, даже к родным отпускает с неохотой. По ночам просыпается и прислушивается к шорохам за окном. А что там можно услышать? Кругом только степь, снегом как одеялом укрытая. Иногда волки воют, если прислушаться — кажется, что они совсем рядом. Понятно, у страха глаза велики, но когда просыпаешься ночью, от того, что рядом ворочается муж, приходят в голову разные мысли. И волчий вой становится близким. А может, они и в самом деле около сараев воют голодные? Вон на людей нападают. Даша бочком вошла в дверь Харитоновой хаты. Она до сих пор в душе считала дом, в котором жила, соседской хатой и не могла привыкнуть к тому, что теперь это и ее хата тоже.