— Не могу я так больше, Параша, не мила ты мне, я и не скрывал никогда…
Его слова перебили прибежавшие из своей комнаты Агафья и Евсей Григорьевич. Агафья, сверкая глазами, уставилась на Егора:
— Чем опять не угодила? — но по его взгляду поняла, насколько все серьезно. Евсей Григорьевич попытался урезонить дочь:
— Поди прочь дура! Мужики говорить будут.
Паранька заревела:
— Порешу я ее! Раз колдовство не берет, отравлю.
— Что ты! что ты! — урезонивала ее Агафья, — пойдем в вашу комнату, поговорим. — она увела дочь.
Евсей Григорьевич с Егором переместились в комнату тестя. Долго длился разговор тестя с зятем. Никто их не тревожил. Иногда было слышно, как кричит один, как перебивает его другой. Какие доводы приводил мельник своему заблудшему зятю, осталось секретом, но зять остался в доме, правда, спал теперь в маленькой боковушке. О скандале в доме узнала вся деревня. И любопытно было кумушкам: чего опять Паранька взбеленилась на своего муженька, об чем мельник цельный день гутарил с зятем, но не те это люди, чтобы сор из избы выносить. У них сор и тот в ямку за баней батрачка зарывает. Такие вот скрытные люди. Посудачили бабы, что Паранька с жиру бесится, а чего ей от таких капиталов? Да и остались при своих интересах. Но недолго пришлось жить деревне без новостей. Очередная новость с хутора заставила деревенских баб побегать от одного двора к другому. Еще от калитки Манька Лапшова громко окликала хозяев: слыхали?! Она делала заметную паузу, вращая и без того вытаращенными глазами. Хозяева, конечно, не слыхали, потому что Манька забежала с одного конца деревни и продвигалась вперед, не пропуская ни одного подворья. Но и нести дальше новость другим бабам она не позволяла, выпаливая ее на ходу и мчась дальше, дабы кто не опередил ее. Мечась от двора ко двору, она успевала прочитать выражение лиц соседей. Ей нравилось видеть удивление на лицах баб. Мужики плевались: нашла чем с утра народ удивить. А Манька орала:
— Слыхали, на хуторе населения прибавилось! Приблудная вернулась, да говорят, не одна! Вот Харитону-то привалило: и жена и дите!
— Какое дите?
— Так хто его знает от кого, то дите? — Манька будто не слышала, о чем спрашивают. Она забежала даже на школьный двор, но увидя выглянувшую в окно учительницу, остановилась и повернула назад, эта напудренная, высокомерная особа слушать, конечно, не станет. Добежав до конца деревни, запыхавшаяся Манька вбежала в крайнюю избу. Она разинула уже рот, чтобы сообщить новость, но увидав Маринку, остановилась. Не долго раздумывая, она все-таки решилась: