Пара разгневанных стражей порядка подбирается к пьяному парню, все еще что-то орущему в уже выключенный микрофон, и пытается его скрутить. До них, видимо, еще не дошло, что их действительно здесь не так много против более чем тысячи человек, и это не детский утренник. Один из них хватает парня из-за спины и толкает, второй рядом бросается помогать первому. Видимо, они делают это в каком-то безумии от окружающей их ненависти, не осознавая, чем это может закончиться. А это совсем не то же самое, что пенсионеров на митинге разгонять. Оба они молодые, не больше двадцати пяти, они чувствуют, что их статус милиционера по какой-то причине больше не работает. Но им все еще кажется, что форма защищает их, как волшебные доспехи. Они пытаются скрутить парня, и тут же вокруг них смыкается кольцо из панков. Я только вижу, как, радостно улыбаясь, оттуда выбегает парень с кольцом в носу. На голове у него трофей – милицейская кепка. Через пару секунд толпа расползается, на поле боя остаются два мента. Лица у них в крови, форма помята, озираясь по сторонам они пробираются назад к машине.
«Ну, вот, ментам наваляли», – говорит Димон. Мы вместе стоим у сцены и молча наблюдаем эту картину. Хорошо бы уехать до приезда ОМОНа и Эшников. Он скручивает свои тарелки и барабаны. Я пытаюсь отыскать машину, которая должна была отвезти нас на поезд.
Болотин, тем временем, ищет организатора, который должен был отдать ему еще часть
гонорара за выступление, процент со входа. Где-то в глубине разума он понимает, что если мы задержимся здесь на лишние десять минут, мы рискуем встретиться с ОМОНом. И объяснить им, что у нас вечером поезд, а завтра следующий концерт, что даты забиты, билеты проданы, будет довольно сложно, что мы круто влетим, подставим кучу людей. Но проснувшаяся в нем в последнее время жадность, вкупе с ощущением суперчеловека, способного решать любые вопросы, заставляли его идти искать организатора. Он уверен в себе, у него все получится. Организатор в это время пытался договориться с милицией. Он стоял рядом с милицейской машиной и отгонял от нее толпу панков, пытаясь донести до них в простых и лаконичных фразах русского языка, что будет гораздо лучше, если милиционеров сегодня не убьют и машину их не сожгут. Все ближе и ближе пробираясь к организатору, а заодно и к милицейской машине, Джонни Болт оказался в толпе подростков, жаждущей крови.
И тут случается с ним что-то странное. То ли ярость юности окружающих его подростков проникла в него, то ли он вдруг вспомнил, что он тоже панк, то ли вспышки фотоаппаратов, застигнувшие его в толпе, заставили его играть на публику, а скорее всего даже все эти чувства вместе будят в нем страшную агрессию. Кто-то должен ответить за испорченный концерт. Прокуренная кровь закипает в жилах.