твоих ленивых удочек.
Его улыбка стала еще шире, хотя он и продолжал настаивать на своем.
— Почему ты думаешь, что должна стать ученым или мировым лидером? Почему
вместо этого не сфокусироваться на музыке?
Я недовольно уставилась на него.
— Да ладно, Мартин. Не прикидывайся дурачком. Ты знаешь, это то, чего все
ожидают. Может, я и люблю музыку, но разве не хватит музыкантов в мире? Если у меня
есть хоть небольшой талант или склонность к политике, или научным начинаниям и связям,
разве я не в долгу перед обществом, как минимум, не стоит ли попробовать?
— То, что ожидают другие — это неважно. Ты ничего не должна обществу. Это
испорченное общество! А ты должна заниматься только тем, что делает тебя счастливой.
— Это просто нелепо. Главное в жизни не то, что делает тебя счастливым. В жизни
твои таланты используются для человечества, для того, чтобы сделать мир лучше, когда и
как ты можешь, и настолько, насколько ты способен.
— Это одно из твоих глупых жизненных правил?
— Не называй их глупыми. Мои жизненные правила помогают избежать ошибок.
— Чушь какая! Самоотверженная, мучительная чушь.
— Нет! Самоотвержение имеет большое значение.
— И ты думаешь, ты не сможешь "делать что-то хорошее" с музыкой?
— Нет. Не на столько, как если я пойду по стопам моей мамы, став лидером, или
бабушки, став ученым. Даже ты уважаешь мою маму.
— Ага, но я не хочу трахнуть твою маму.
Я почувствовала всплеск гнева от его грубого ответа.
— Ты говоришь мне, что моя семья не имеет ничего общего с тем, почему я тебе
нравлюсь? Это что, не делает меня очень привлекательной девушкой?
Он удерживал мой взгляд, становясь все горячее, ранняя веселость испарилась,
уступив место холодной серьезности. Он взял время на размышление, словно спорил с самим
собой, и, в конце концов, его молчание, казалось, говорило сам за себя.
Я чувствовала одновременно и холод, и жар.
— Мартин?..
— Конечно, нет, Паркер, — наконец сказал он.
83
Накал Страстей
Пенни Рейд
Я выдохнула с облегчением, но в затылке покалывало. Что-то в том, как он смотрел
на меня, то, сколько времени у него ушло на то, чтобы ответить, не чувствовалось
искренним.
— Ты неправильно меня поняла. — Его тон был твердым, непреклонным, будто он
пытался привести меня к определенному выводу. — Я имел в виду, конечно, я никогда не
скажу тебе, что твоя семья не имеет ничего общего с тем, почему ты нравишься мне так
сильно, потому что это утверждение было бы ложью. Твоя семья имеет много общего с тем,