Ещё через несколько шагов он оказался у двери с надписью: "Закройная". Из-за неё донеслась женская разноголосица, до того громкая, бойкая, что войти он, конечно, не посмел. Что можно было сделать одному против целой толпы баб? Он метнулся дальше по коридору, миновал открытую дверь мастерской, краем глаза заметив в ней много швейных машин и работающих за ними женщин, и остановился возле обитой коричневым дерматином двери с надписью: "Директор". Осторожно потянув за ручку, заглянул внутрь. В кабинете не было никого. В глубине сумрачного помещения, у зашторенного окна, стоял большой стол, возле него было несколько кресел, чуть поодаль - трельяж, а возле самой двери - платяной шкаф. Что-то неясное подсказало ему, что хозяйка кабинета - женщина. Может быть, тонкий, едва ощутимый аромат духов, который носился в воздухе? Он вдруг догадался, что здесь надо искать дамскую сумочку с деньгами. Где она может быть? И тут же по внезапному наитию сообразил: ну конечно же, в одном из ящиков стола!
В первом же, верхнем ящике стола лежала черная кожаная дамская сумочка. Дрожащими руками он открыл её и увидел тугую пачку стотысячных купюр. На какой-то миг он ещё помедлил, осознав: именно сейчас он переступит роковую черту, совершит преступление. Пока ещё можно сказать, что он просто зашел в кабинет директора, чтобы попроситься на работу, что из любопытства заглянул в стол... Или все равно уже поздно? Разве для тех, кто застанет его здесь, он уже не вор? И случится это, может быть, через миг. Нет, надо скорее довершить начатое и уносить ноги!
Что произошло потом, осталось в его памяти кошмарным сном, полубредом-полуявью. Спустя недели и месяцы так утешительно было представлять, что ничего и не было, что ему, голодному, долго не спавшему, кошмарное лишь померещилось в горячечном мимолетном помрачении рассудка. Вспоминались обрывки: вот с лихорадочной поспешностью он распихивает купюры по карманам и суёт сумочку назад в ящик... Вот замечает, что одна купюра упала на пол и поднимает её, успевая заметить черные дамские туфли под столом... Вот опрометью выскакивает из кабинета в коридор... Что ещё было в этом проклятом кабинете? Да ничего не было! Столько раз он потом повторял себе это, чтобы не свихнуться...
А тогда, выскочив в коридор, он пытался найти выход во двор, чтобы снова не попасться на глаза приемщице. Может быть, за этой дверью? Он распахнул ее и увидел склонившегося над какими-то ящиками рыжего мужика в синем джинсовом костюме. Тот медленно выпрямился, всмотрелся в незнакомца, что-то сказал, но Котарь, не слушая, бросился назад, в коридор, затем в фойе... А там уже ни души... Он с размаху толкнул входную дверь, но та не поддалась... Разбить стекло витрины? Но оно казалось толстым и прочным, а рядом не было никакого подходящего орудия. Какие-то мгновения или, может быть, целых полминуты он медлил, представляя себе, как пробьет своим телом стеклянную преграду и выскочит на мороз окровавленный, в изорванной одежде... Краем сознания он уловил, что в углу мелодично поскрипывал сверчок. Он запомнил, что его уколола зависть к невидимому насекомому: вот бы и ему так же затаиться, спрятаться в спокойном, теплом уюте... Он почувствовал вдруг, как ужасно устал, какой невероятной тяжестью налилось всё его тело. А нужно искать какой-то выход... Может быть, попытаться разбить витрину каблуками или стулом приемщицы?..