Когда вынырнул, на берегу стоял шум - смех вперемежку с криками о помощи. Какой-то анархического вида дед в тельняшке и бескозырке орал с берега:
- Шлюпки на воду! Человек за бортом!
Я увидел Наташины глаза, выпученные от страха. Страха за меня, за мою жизнь...
И Николай, и Таня, и Маринка громко смеялись, когда я в сопровождении Натальи явился к ним с требованием первой помощи пострадавшему от этого моего кораблекрушения. Дальше прихожей меня в таком виде не пустили. Заставили раздеться и подали пушистое махровое полотенце. Коля остался со мной, дамы скрылись на кухне.
- Ну как? - Николай заговорщически подмигнул мне.
- А ты не видишь? Где прохлаждался? Договорились же, что у окна ждать будешь.
- Ну, извини, Змей. Тесть звонил, целый час душу изливал. Не мог же я трубку бросить. Он, кстати, неплохую идейку подкинул.
- Ты что?! Сказал ему?! Ты!...
- Успокойся, он ничего не знает. Я имею в виду, информацией своей на мысли навел интересные. Может, ванну примешь, согреешься?
- Неплохо бы...
- Ну, давай. А я в магазин сбегаю. Таньку предупрежу только. Кстати, самое то, что надо, получилось. И естественно так, не подкопаться... Ты в прошлой жизни артистом не был? Перевоплощение, брат, великая штука! Станиславский говорил...
- А то ты не знаешь, кем я был в прошлой жизни, - перебил я Станиславского.
В ванной я пробыл долго, часа полтора. Не хотелось выходить. Наташка принесла чашечку кофе и маленькую рюмочку коньяку. Пробовал ты когда-нибудь, Леша, двадцать граммов коньяка на полтора часа растягивать? Сам думал, не получится, и себе удивился не меньше твоего.
Потом обедали. Гулять не пошли. Мы с Колей в шахматы играли в комнате, Маринка все норовила мне подсказать "правильный" ход. Таня с Наташей шептались о своем на кухне. Высушенный и отглаженный заботливой Татьяниной рукой мой костюм висел на плечиках, зацепленных за дверцу шифоньера.
Я и не заметил, как вечер наступил.
- Может, у нас ночевать останетесь? - искренне предложила Татьяна, когда мы обувались в прихожей.
- Нет, Танечка, спасибо. Я пойду, мне завтра вставать рано, в библиотеку надо сходить. А Сервелант может и остаться. Ты как? - Последнее обращение относилось ко мне.
- Да, нет, спасибо Тань. Я Наташу провожу...
Вечерний выходной Ленинград кишел туристами. Белые ночи - время замечательное. Прямо по нашему курсу неподвижно завис апельсиновый диск Луны, а спину еще грели нежные лучи собирающегося на короткий сон дневного светила. Мы вышли на Невский. Адмиралтейская игла казалась необычно длинной и острой, на самом деле оправдывая свое название, старалась заштопать местами разорванное облаками небо. Удивительный вечер. Свернули на Дворцовую набережную. Перед зданием Эрмитажа прогуливались, то и дело натыкаясь друг на дружку, влюбленные парочки. Пара милиционеров в серой форме, видимо недавно сменившиеся с дежурства, сидели, болтая ногами, на гранитном невском парапете и, рискуя лишиться премии, пили из бутылок "жигуленка". Наглый нетрезвый гражданин стрельнул у них закурить и, шатаясь, побрел дальше.