– А-а! Надгробья О-Цую и О-Ёнэ? – женщина заулыбалась. – А как же! Вон там, в конце первого ряда, позади храма, рядом со статуей Дзидзо.
Надо сказать, что с сюрпризами подобного рода я в Японии уже сталкивался. Мы с трудом пробирались между лужами и грядками картошки (корни наверняка питались многими другими О-Цую и О-Ёнэ), и наконец оказались возле двух изъеденных временем могил без всяких опознавательных знаков. Рядом с большим надгробьем стояла покосившаяся статуя Дзидзо с отбитым носом.
– Да, надписи разобрать не просто – сказал мой приятель. – Но давай попробуем… – С этими словами он достал из кармана лист бумаги, положил на камень и принялся тереть бумагу куском мягкой глины. На бумаге проступили едва различимые иероглифы.
– Так, посмотрим. «Одиннадцатый день третьего месяца… крыса… старший брат, огонь… шестой год Хореки (1756 г. от Р.Х.). Это, кажется, могила какого-то хозяина трактира в Нэдзу… Давай смотреть, что на другом памятнике…
Второй лист бумаги позволил прочитать следующую надпись: «Блистательная сестра закона… чистое сердце… воля… прославленная… Дом проповеди». По всей видимости, могила принадлежала буддистской монахине.
– Да это же просто надувательство какое-то! – воскликнул я. – Эта женщина у ворот, она что, посмеялась над нами?
– Ну, ты несправедлив к ней, – не согласился мой приятель. – Ты же пришел сюда поглазеть на знаменитость, вот она и хотела порадовать тебя. Ты же не думал, что это правдивая история?