Призраки Востока (Хирн) - страница 84


– А-а! Надгробья О-Цую и О-Ёнэ? – женщина заулыбалась. – А как же! Вон там, в конце первого ряда, позади храма, рядом со статуей Дзидзо.


Надо сказать, что с сюрпризами подобного рода я в Японии уже сталкивался. Мы с трудом пробирались между лужами и грядками картошки (корни наверняка питались многими другими О-Цую и О-Ёнэ), и наконец оказались возле двух изъеденных временем могил без всяких опознавательных знаков. Рядом с большим надгробьем стояла покосившаяся статуя Дзидзо с отбитым носом.


– Да, надписи разобрать не просто – сказал мой приятель. – Но давай попробуем… – С этими словами он достал из кармана лист бумаги, положил на камень и принялся тереть бумагу куском мягкой глины. На бумаге проступили едва различимые иероглифы.


– Так, посмотрим. «Одиннадцатый день третьего месяца… крыса… старший брат, огонь… шестой год Хореки (1756 г. от Р.Х.). Это, кажется, могила какого-то хозяина трактира в Нэдзу… Давай смотреть, что на другом памятнике…


Второй лист бумаги позволил прочитать следующую надпись: «Блистательная сестра закона… чистое сердце… воля… прославленная… Дом проповеди». По всей видимости, могила принадлежала буддистской монахине.


– Да это же просто надувательство какое-то! – воскликнул я. – Эта женщина у ворот, она что, посмеялась над нами?


– Ну, ты несправедлив к ней, – не согласился мой приятель. – Ты же пришел сюда поглазеть на знаменитость, вот она и хотела порадовать тебя. Ты же не думал, что это правдивая история?



Ингва


Жена даймё умирала. Она знала, что умирает. Уже второй год она не вставала с постели. А в саду цвели вишни. Женщина лежала и думала о деревьях, усыпанных белыми цветами, о весне, о детях… и о новой наложнице мужа, красотке Юкико девятнадцати лет от роду.


– Жена, дорогая моя, – обратился к ней даймё, – ты так настрадалась за эти годы! Мы делали для тебя все, что могли, – за тобой ухаживали день и ночь, молились и постились ради тебя, но, видишь, наши заботы не принесли тебе облегчения. Лучшие лекари старались победить твою болезнь, и все тщетно. Видимо, твой конец недалек. Я знаю, тебя печалит мысль о том, что придется покинуть этот «горящий дом» , как мудро назвал наш мир Будда, но еще больше печалит нас твой скорый уход. Не сомневайся, я прикажу исполнить все надлежащие обряды, чтобы облегчить тебе новое перерождение, все мы будем неусыпно молиться, чтобы тебе не пришлось бродить в темных мирах, а сразу отправиться на Небеса и обрести Будду в себе.


Слова даймё были полны нежности. Больная внимала ему с закрытыми глазами и ответила едва слышно, тоненьким голоском, похожим на писк полевой мыши.