Нежность к мертвым (Данишевский) - страница 3

пытное переживание – изысканное угощение для тех, кому

дорога мозаичность образов Виана и хлесткий слог Деблина.

Нежность к мертвым

Denn die Todten reiten schnell1

St. Jacob Blöm, connu au dix-neuvième siècle (ici – en 1856) sous le nom de

Théophile Gautier. On y met sa photo pour que le lecteur bien-aimé ne fasse

fonctionner sa fantaisie.

1 Условно – «Мертвые скачут быстро…» [нем.]

Нежность к мертвым

Предисловие

Сцена низкая, везде и всюду разбросаны книги, должно быть

очень много книг, и герои, не задействованные в сцене, листают их и

откидывают обратно, горы книг должны напоминать мусорные свалки,

а еще лучше и более устрашающе — ворохи трупов в концлагерях;

книги должны быть антигероем повествования; где не указано

обраного, герои бормочут всякую чепуху, зачитывают прочитанное

или озвучивают что-нибудь неясное, но, вероятно, очень умное. В

каждой сцене герои пребывают и пребывают, умерших оттаскивают

к книгам, время от времени герои начинают щупать мертвецов,

не отличая их мертвые фрагменты, манжеты, подолы и пр. от

книжной белиберды; музыку играют с завязанными глазами, как у

Кубрика, неясно почему, но это — здорово; в воздухе шум, и ощущние

от спектакля такое, что зрителю вовсе неясно, зачем он его посетил.

9

Илья Данишевский

Она вспоминает, что у него были обломаны ногти, она не

могла в него влюбиться. Там, в кафетерии, где официантка

Розенберга, какая-то ветошная, постоянно задевает крупным

бедром столики, там по пятницам играет приятная музыка,

намного лучше, чем во многих других местах, играют Листа,

играют Шенберга, играют Шумана, играют «Времена года» (и

тогда кто-нибудь щелкает пальцами, чтобы выключили это

расцелованное

массовым

вкусом),

играют Le Mort

de’Monteverdi, играют с девочками и девочками этих девочек,

своими крупными руками на чулками и хитином укутанных

ножках играют Листа, играют Шенберга, играют Шумана, иг-

рают конец зимы, и самое время впустить свои соки в плодо-

родные почвы, пора засеять пустошь, время сыграть в садовни-

ка, окучить зеленые лужайки ее выкрашенной в ядреные цвета

потаевинки… там – она может это вспомнить – все произошло,

или только началось, но дало продолжение. У него были обло-

манные ногти, но вид презентабельный; конечно, он не получал

Нобелевской, но глаза и общее положение были такими, и он

не стремился все закончить здесь и сейчас, руки его лежат под

столом и не хотят субтерры. Он попросил ее рассказать о себе,

она знает, что большинство спотыкаются во время ответа и