Джейк, стоя у подножия лестницы, посмотрел на Фелицию, но Фелиция не ответила на его взгляд. Ему показалось, что он видел слезы на ее щеках, хотя он допускал, что ей все еще больно от побоев.
Фелиция отвернулась и взяла свою метлу, чтобы старый Бен не увидел ее слез. Старый Бен наблюдал и посторонился. Он всегда тыкал в нее своими тощими пальцами. Но угроза его пальцев не вызывает слезы. Она плакала, потому что знала, что будет держать себя в руках, не позволяя себе испытать чувства к любым парням, которые приходят в дом. Миссис сама хотела всех парней.
Джейк был добр к Фелиции, помогая ей носить воду и выполняя маленькие ее поручения, когда мог. У нее появилось желание встретиться с ним позади коптильни, но теперь такая возможность была утеряна. Когда Джейк вернется вниз по лестнице, он станет совсем другим. От него будет чувствоваться запах миссис. Он больше не будет желанным для нее, помогать ей носить воду или кормить кур.
Когда Фелиция подметала, она чувствовала, что старой Бен следит за ней, приближаясь все ближе, намереваясь ущипнуть или схватить ее. На нее внезапно накатил приступ ярости. Она не собиралась позволять этого, не сегодня утром, когда ее новое чувство к Джейку только что раздавили.
— Пошел прочь, старый опоссум! — прошипела Фелиция, кружась вокруг дворецкого. Ярость на ее лице заставила старого Бена вздрогнуть, он повернулся на каблуках и отправился полировать дверные ручки. Тяжелая жизнь, думал он, если дворецкий даже не может прикоснуться к дерзкой квартеронке.
Когда Джейк подошел к спальне мадам Скалл, он чувствовал глубокое опасение, такой глубокий страх, что у него начали дрожать колени. В то же время он сильно волновался, больше, чем тогда, когда он сумел сорвать поцелуй у Фелиции. Это было немного похоже на то, что он чувствовал, когда они с Гасом Маккреем посетили одну из шлюх в палатках у реки, удовольствие, которое он позволил себе всего два раза.
Но сейчас он волновался гораздо сильнее. Мадам Скалл не проститутка, она великая леди. Особняк Скалла, безусловно, был утонченней, чем губернаторский дом. Джейк сознавал, что его штаны были рваными, а рубашка изношена. К своему ужасу он увидел, посмотрев на пол, что забыл вытереть ноги: он выпачкал ковер на верхней площадке лестницы. Теперь на превосходной ковровой дорожке мадам Скалл была грязь.
Затем он заметил Айнес Скалл, наблюдавшую за ним из двери спальни. У нее было такое же покрасневшее от солнца лицо, как и тогда, когда она засунула руку в его штаны.
— Мэм, сожалею, я натаскал грязи, — сказал он. — Я возьму веник и уберу ее.