Старый Бен имел безобразную привычку выпячивать губы, когда он разговаривал с кем-либо, кроме господина или госпожи. Он выпятил их на Джейка так, что Джейку захотелось отвесить ему крепкую оплеуху.
— Куда я опоздал? Мне никто не говорил, — ответил он. Мысль о том, что надо подниматься по лестнице, заставляла его все больше нервничать.
— Сказала мадам, а не я. Если она говорит, что опаздываешь ты, я догадываюсь, что это ты, — сказал старый Бен.
На самом деле, Бен Микелсон ненавидел всех молодых людей без разбора, по той причине, что они были молоды, а он нет. Иногда он ненавидел молодых людей так сильно, что получал буйные видения о них, видения, от которых его трясло как в лихорадке. Именно в данный момент ему явилось яростное видение, в котором молодого Джейка пережевывали семь или восемь тощих голодных свиней. Было много тощих голодных свиней, свободно рыскающих в пределах города Остин, слишком много. Это было нарушением декрета, но тощие, полудикие свиньи не знали, что против них был издан декрет. Они продолжали свободно передвигаться, представляя собой опасность для населения. Если бы шесть или семь диких свиней загнали в угол Джейка, они быстро бы объели его до нужного размера. Тогда госпожа не так бы хотела заполучить его между своих ног, если бы он хорошо был изжеван несколькими голодными свиньями.
Старина Бен яростно ревновал к мадам и страстно желал ее. Однажды, много лет назад, томимая беспокойным желанием Айнес Скалл стащила брюки с Бена в чулане и отдалась ему на том же месте без всякого промедления.
— Ты отвратительное старое чучело, Бен, — сказала она ему после того, как их краткое действо завершилось. — Терпеть не могу мужчин со старческими пятнами, а они у тебя есть.
Бен Микелсон был немного смущен. Их объятия, хотя и краткие, были достаточно бурными, чтобы сорвать почти всю одежду, которая висела в чулане. Он полагал, что заслужил похвалы, но все, что он получил, было замечание о его пигментных пятнах.
— Я думаю, что это от климата, мадам, — сказал он Айнес Скалл, застегивающей свой корсаж. — У меня никогда не было пятен, пока мы жили в Бостоне.
— Это не климат, это виски, — ответила мадам Скалл, после чего ушла и никогда больше не прикасалась к Бену Микелсону.
Многие дни и недели он задерживался в чулане, надеясь, что мадам Скалл снова придет в период обострения похоти, такой похоти, что она даже не обратит внимания на пигментные пятна. Но то, что произошло в этом чулане на фоне женской обуви и упавших платьев, никогда больше не повторилось. Прошли годы, и Бен Микелсон испытывал горечь. Джейк Спун, которому еще не было восемнадцати, со своими ямочками и локонами, детской припухлостью на щеках, не имел, вероятно, пигментных пятен, и одного этого было достаточно, чтобы Бен Микелсон ненавидел его.