Травники, они и сегодня среди мужчин старшего поколения встречаются, но вот чтобы заговаривал да судьбу определял, — обычно это дело сугубо женское, как на востоке Украины говорят: «Вiдьми е, а вiдьмакiв немае».
Потянулись к освободителю от телесных и душевных хворей даже те, кого местный священник к числу своих прихожан определял.
Да и как не потянуться, если в церкви батюшка все твердит, что для получения чего-либо от Бога потрудиться духовно надо, а тут пятьдесят или сто гривен отнес — и все проблемы решены? Правда, стали в последнее время замечать, что неладное происходит с теми, кто исцелился у местного «чудотворца». Нет, изначально все хорошо: и не болит, и не ломит, и мужик, двадцать лет изо дня в день пивший, от водки стал как бес от ладана бегать, но вот менялись эти люди характером, и болячки к ним какие-то странные и непонятные приходили. Был человек человеком, со своим характером, а тут как подменили, все вокруг враги да нелюди.
Не обращал бы батюшка столько внимания на этого деда, много нынче по городам и весям нашим сект да чародеев всяческих развелось, да стал местный «чудотворец» жаждущих решения проблем и исцелений в храм на «процедуры» направлять. Одних присылал под куполом во время службы постоять, энергии набраться, других — к иконе старинной лбом припасть, чтобы негатив весь вышел, а третьим, с младенцами которые приходили, — рекомендовал еще раз ребенка окрестить, так как, по мнению деда, прежнее Крещение было неправильным.
Пришлось священнику самому к «целителю» сходить с разговором и надеждой, что прекратит тот оккультными делами заниматься. Зря пошел. Не вышло беседы.
Угрюмо смотрел дед на священника, на его вопросы не отвечал, а на просьбы не реагировал. Выслушал монолог местного настоятеля и закончил разговор словами:
— Мне Бог говорит, как поступать. Не Ваше это дело.
И на дверь указал, предварительно в руки веник взяв, чтобы даже следы священнические из своего дома вымести.
Обращался священник и к властям местным. Да что власти? Посочувствуют, головами покивают да напомнят, что у нас свобода и слова, и веры, а дед этот и законы не нарушает, и общественной угрозы не представляет.
Осталось священнику только службу служить, молитву творить да прихожанам и с амвона, и в разговорах рассказывать, что не с Богом их земляк дела свои творит. Так бы и продолжалось это противостояние невидимое, да вот аккурат после поминальной недели Димитровской увидел он «целителя» местного в храме, в слезах и на коленях у распятия стоящего. Буквально рыдал дед, бил себя в грудь кулаком да слезы по лицу размазывал.