Но он очень ясно дал понять, что это не тот случай.
Я отвернулась, стараясь не обращать внимания на подступившие слезы. И кто бы знал, что так получится, что я повернусь как раз в нужный момент, чтобы заметить, как в помещение входит Клэр в сногсшибательном, сексуальном узком голубом кашемировом платье.
Какого черта она тут делала?
Майлз, казалось, не обращал внимания на окружающих, его рука медленно двигалась вдоль моего позвоночника. Чего не скажешь о Клэр. Она наблюдала с неприкрытой ревностью, написанной на ее идеальном лице.
– Что она здесь делает?
– Кто?
Я выпрямилась, вновь встречаясь глазами с Майлзом:
– Клэр.
Он взглянул в том направлении, которое я указала, чуть качнув головой, и его челюсть мгновенно напряглась, желваки заиграли.
– Я не знаю, – сказал он твердым низким голосом.
– Роберт тоже здесь?
– Я не знаю, – повторил он. – Не должен быть.
– Она здесь ради тебя?
Когда он посмотрел на меня, в его глазах было искреннее удивление:
– Что ты имеешь в виду?
Я пожала плечами:
– Довольно очевидно, что она все еще любит тебя.
Майлз хмыкнул:
– Она никогда не любила меня.
Я вновь посмотрела на Клэр поверх его плеча и увидела, как она схватила бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта и одним глотком осушила его.
– Думаю, ты слегка заблуждаешься.
– Она вышла замуж за моего брата, Райли.
– Ты когда-нибудь задавался вопросом почему?
Он довольно горько рассмеялся:
– Потому что они трахались все время, пока мы с ней были вместе?
– И кто теперь сквернослов?
Он притянул меня к себе, зарываясь пальцами мне в волосы, слегка оттягивая мою голову назад:
– Мне плевать, что Клэр думает, или чувствует, или хочет. Все, о чем я могу сейчас думать – это как бы мне хотелось отвести тебя в нашу каюту и опробовать матрас на той невероятно большой кровати.
Его губы оказались на моих, прежде чем я смогла сообразить, что ответить или хотя бы перевести дыхание. Я почти непроизвольно вздохнула у его губ, приоткрывая их в момент, когда его язык попросил приглашения. Мое тело помнило его прикосновения, даже несмотря на то, что мое сердце отчаянно желало их забыть. Какое зрелище мы, должно быть, представляли для всех репортеров и прочих болтливых языков, наблюдавших за нами. Но в тот момент мне было действительно плевать. Мое тело брало вверх над логикой разума, и я ничего не могла поделать, чтобы это остановить.
Его рука медленно скользнула вверх по моей спине, а затем снова вниз, наслаждаясь изгибами, хорошо скрытыми шелковыми складками моего платья. Музыка сменилась, вокруг нас разнеслись тяжелые ритмы, но мы практически не двигались, потерявшись друг в друге так, как мне казалось, больше никогда не случится вновь. Как он все еще мог обладать этой властью надо мной? Как он мог обратить меня в лужицу всего лишь одним прикосновением? То, что он вытворял со мной, было так несправедливо. Моим единственным утешением было то, что я знала – у меня была аналогичная власть. Я ощущала ее в напряжении и жесткости его тела, в ускоряющейся частоте его вздохов и в отчаянии его поцелуя.