Она встала, и мы были вынуждены подняться и последовать за ней. Мистер Уотертоун извинился и ушел курить в бильярдную, а разговор — настойчиво направляемый миссис Уотертоун в другое русло — перешел на обсуждение погоды и ее влияния на цветы.
— И все эти прелестные флоксы и настурции погибнут с первым же дуновением горячего ветра! — восклицала она.
Я видела, что грудь Мэг поднималась и опускалась слишком часто, хотя она неподвижно сидела на краю стула, не вступая в разговор и даже не обращая внимания на попытки миссис Уотертоун завязать беседу. Наконец Мэг встала, извинилась и вышла в сад. Я смотрела, как за нею направился мали с легким стулом, на случай если ей захочется присесть. Она нетерпеливо от него отмахнулась. Он поставил стул и сел рядом с ним на корточки, не спуская с Мэг глаз, словно надеялся, что она передумает и воспользуется его услугами.
Когда она отошла слишком далеко, чтобы нас услышать, миссис Уотертоун покачала головой.
— Удивляюсь, как муж с ней справляется. Она слишком выставляет напоказ свою образованность. А это нежелательная черта для леди. Совершенно нежелательная.
Я посмотрела на Фейт, которая рассеянно теребила полоску ротанга, выбившуюся из плетеного подлокотника ее стула. В платье из бледно-розового батиста и в такого же цвета розовых сатиновых домашних туфлях она казалась очень милой, но апатичной.
В конце недели приехал муж Мэг. Он оказался симпатичным молодым человеком с черной повязкой на левом глазу, которая только добавляла ему экстравагантной привлекательности. Они с Мэг уехали, занятые разговорами о предстоящих приключениях. Махая им на прощание, я знала, что буду скучать. Я завидовала Мэг: несомненно, в Индии были и другие англичанки, которые не желали идти на поводу у большинства, но, судя по всему, их было совсем немного.
Мы прожили в этой стране уже целый месяц, а мне все еще не удалось узнать хоть что-то о настоящей Индии. Моя жизнь здесь ничем не отличалась от жизни в Англии: мы ели английскую пищу, слышали только английскую речь, видели только то, на что нам разрешали смотреть. Я знала, что Индия понравилась бы мне, и уже начала впадать в отчаяние: когда и при каких обстоятельствах я смогу увидеть Калькутту и вообще страну? В Калькутте я чувствовала себя пленницей, как некогда в Ливерпуле, а затем в Эвертоне. С каждым днем это беспокоящее меня чувство только усиливалось.
Незадолго до отъезда Мэг я спросила ее, было ли ей трудно дожидаться здесь своего мужа, жить такой спокойной, скучной жизнью в доме Уотертоунов, не имея возможности начать свою собственную жизнь. Настоящую жизнь, как когда-то давно выразилась Китаянка Салли из Ливерпуля. Я думала, что Мэг с нетерпением ждала этой возможности.