.
После ветра начинаются первые дожди.Впечатление такое, словно небеса разверзлись и оттуда, словно из ведра, на город бесцеремонно обрушились потоки воды.Улицы превращаются в бурные грязные реки, истановится невозможно ходить вэтих тяжелых, подметающих землю платьях, многочисленных нижних юбках икринолинах, которые здесь приходится надевать, выходя из дома.Ежедневные ливни продолжаются несколько часов, азатем заканчиваются так же неожиданно, как иначались.Горячим влажным воздухом трудно дышать, ииногда мне кажется, что япытаюсь продохнуть сквозь кусок мокрой ткани.После краткой передышки, когда показывается на удивление синее небо идрожащее вгорячем мареве солнце, снова собираются тучи, небесная синь приобретает зловещий свинцово-серый оттенок, иливень обрушивается сновой силой.
Все, что сделано из ткани, бумаги или кожи, за ночь покрывается изумрудно-зеленой плесенью, даже если вещи находятся в доме.Я узнала, для чего предназначаются странные, обитые изнутри жестью коробки, которые яобнаружила водной из пустых спален, итеперь храню вних свою одежду.Если мы неожидаем гостей, слуги накрывают всю мебель простынями.Большую часть времени япровожу на веранде, возле своей спальни.
Сквозь открытые окна в дом десятками проникают мухи и другие летающие, ползающие ижужжащие насекомые, которые, кажется, рождаются здесь прямо из влажного воздуха.Вчера вечером, во время ужина, среди всего, что ползало по столу, яузнала чешуйницу, белых муравьев, жуков-навозников, гусениц исороконожек.Конечно, втакой компании трудно есть.Стоит только открыть тарелку, как над ней сразу же начинают порхать илетать тучи насекомых, невзирая на отчаянные усилия мальчиков, отгоняющих их метелками.За моей спиной стоит слуга сложкой, которой он снимает сменя крупных жуков ибукашек, сыплющихся мне на волосы иплечи.Сомерс почти неест дома, аобедает видеально чистой, чуть ли нестерильной гостиной для джентльменов усебя на службе.
Я больше никому, кроме тебя, в этом не признаюсь, Шейкер, но многие насекомые кажутся мне удивительными. Некоторые мотыльки, крылышки которых словно покрыты сусальным золотом, вызывают мое восхищение —такие они хрупкие и красивые.Я поймала громадную (более двадцати сантиметров длиной) сороконожку в зеленую и желтую полоску и больше недели держала ее в стеклянной банке.Каждое утро я бросала ей в банку листья и с благоговейным трепетом наблюдала, как она расправляется с едой. Даже мухи, Шейкер, — обычные мухи! —это не простые синие мухи, которых полно в Англии.У многих из них ярко-зеленые или винно-красные брюшки