— Ты слишком много фантазируешь, Ева. Убийца не станет возвращаться на место преступления. Он побоится, что его поймают. Кроме того, ты ведь здесь, а не на кладбище?
Но Ева не улыбнулась мне в ответ, а снова спрятала пострадавшее ухо под шляпку.
Экипаж остановился, занавеска отодвинулась в сторону, и я увидела обычного мужчину средних лет, смотревшего на меня. У него была выступающая вперед челюсть и морщины вокруг глаз и рта, но ничего такого угрожающего в нем я не заметила. Хотя я и знала, что внешность зачастую обманчива, но привыкла доверять своей интуиции, и она обычно меня не подводила. Однако, памятуя об ухе Малышки Евы, я не двинулась с места.
— Добрый вечер, дорогая, — сказал мужчина. — Тебе не холодно стоять там на таком ветру?
Шотландец. Обычно они шумно ведут себя во время акта — стонут и рычат, но их мерный говор всегда напоминал мне о матери, и поэтому я питала к ним определенную слабость.
— Немного, — ответила я.
Он оглядел меня с головы до ног, обратив особое внимание на шрам. Взгляд шотландца задержался на нем. Казалось, он ласкал глазами уродливый рубец.
— Тогда, может, ты проедешься со мной немного? Выпей глоток, это тебя согреет. — Мужчина показал мне серебряную фляжку. Увидев, что я стою на прежнем месте, он сам приложился к ней, затем завернул пробку.
— Я хорошо заплачу, — сказал он. — Я дам тебе соверен.
— Соверен? — повторила я. Это было в три раза больше, чем я надеялась отложить в следующем месяце. — Я правильно вас поняла? Вы действительно сказали «соверен»?
— Действительно, — ответил шотландец, улыбаясь.
У него были очень желтые зубы. Кони били тяжелыми копытами и размахивали хвостами, словно взбивали туман. Один из них раздраженно мотнул головой, натягивая поводья: ему не нравилось стоять на месте.
— Извините, сэр, но, прежде чем я сяду к вам, я должна увидеть деньги. — Я ожидала, что он тут же уедет: джентльмены в красивых экипажах не любят доказывать свою состоятельность кому бы то ни было, а особенно уличной девке с Парадайз-стрит.
Но выражение лица незнакомца не изменилось. В следующий момент он показал мне золотую монету, блеснувшую в свете фонаря.
— Вот, — сказал он.
Мне не нравилась его улыбка. Но целый фунт! После сегодняшней ночи я смогла бы вообще не работать и поискать корабль, который отплывает в Америку раньше остальных. И это значило бы, что нам с крошкой Фрэнсис не придется ни о чем беспокоиться, пока я не найду приличную работу. К черту Малышку Еву и ее предостережения!
«Это очень удачная сделка, — сказала я себе, — и я не могу ее упустить».