клетку. Он за эти мгновения прожил десять жизней. Наверное, после этого люди становятся седыми.
Воображение рисовало жуткие картинки, от которых он не мог дышать. Только бы живая. Только бы
дышала и дождалась его.
Они прокрались, пригнувшись, вдоль невысокого забора, потом ловко перелезли во двор и застыли
оба.
Оксана сидела прямо на террасе на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону под какой-то
монотонный звук похожий на мычание, окруженная разбросанными фотоснимками, опрокинутыми
стульями и посудой. Рядом с ней мертвая Надя лежит на спине, с дыркой в виске, с широко
раскрытыми глазами и вокруг кровь растекается аккуратными ручейками, к ногам Оксаны и к газону
с высохшими цветами. На столе опрокинутая чашка с кофе и черные капли монотонно капают в
кровь. Где-то у соседей скулит собака.
Афган показал Руслану жестом, что идет осматривать дом. Парень кивнул и медленно приблизился к
Оксане, которая продолжала раскачиваться из стороны в сторону, сжимая в дрожащих пальцах
снимки. И на всех связанные дети. Около десяти фотографий. В разных ракурсах. Суки! Ублюдки
конченные! Представил, тот момент, когда Оксана это увидела и, закрыв глаза, стиснул челюсти, стараясь не взреветь, не заорать от бессилия. Нельзя, не при ней и не сейчас. Твари устроили
спектакль чтоб надавить посильнее, сломать если не его, так Оксану. Стало жутко, что это могло
окончится иначе…что он мог найти здесь два трупа, а не один. Мог потерять ее какие-то считанные
полчаса назад. Вот так просто. Один выстрел и нет человека. Наверное, он бы сам сдох тут же, на
месте. Дикое чувство вины, которое выворачивает наизнанку и отбирает способность думать.
Понимание, что все держится на волоске и не зависит от него совершенно. Он может приставить к
ней охрану, он может даже лично закрывать ее собой, но именно то, что Оксана является его
женщиной уже делает её мишенью. И так будет всегда. Ему не изменить звериные правила
собственного мира, в котором все святое превращается в твою личную ахиллесову пяту.
Медленно опустился на колени рядом с ней, вглядываясь в бледное, почти синее лицо и застывший
взгляд. Она его не видит, она вообще кажется выпала из реальности и смотрит в никуда под это
страшное монотонное мычание на одной ноте. Он не знал, о чем она думает, но это был двойной
удар – смерть Нади и эти снимки. Смертельный удар и зацепил сразу обоих. Еще один гвоздь в гроб
их отношений.
- Ксан…посмотри на меня. Я здесь. Все будет хорошо.
И сам понимает, что не будет. Никогда у них с ней не будет хорошо. Потому что он и есть причина