, В. Н. Ипатьева
>61, А. А. Маниковского
>62, А. М. Косинского
>63, А. К. Коленковского
>64, М. А. Петрова
>65, К. И. Величко
>66, Е. В. Масловского
>67, А. П. Залюбовского
>68, В. Ф. Кирея
>69, Н. В. Новикова
>70, Е. З. Барсукова
>71, Н. Г Корсуна
>72 и многих других. Тем не менее эти работы в меньшей степени учитывались последующей традицией, после А. М. Зайончковского, а что касается политической составляющей, то в СССР она естественным образом полностью находилась под влиянием концепций, изложенных в послереволюционных работах В. И. Ленина. Западная историография в отношении политической истории 1914–1917 гг. полностью находилась под влиянием работ П. Н. Милюкова, прежде всего его «Истории второй русской революции» (первое издание ее первого тома – София, 1921).
Очевидной является задача выхода историографии Февральской революции и последующих событий из схем В. И. Ленина, П. Н. Милюкова, А. Ф. Керенского и частично А. И. Гучкова. Нельзя не заметить, что по самым разным причинам эти четыре человека, оказывавшие столь неоспоримо мощное влияние как на политическую жизнь России, так и на научную версию указанных событий в Советской России и за ее пределами, руководствовались при изложении событий, а вернее при их трактовке, интересами продолжавшейся политической и идеологической борьбы. И если в СССР по естественным причинам господствовала ленинская точка зрения, то в отношении Февраля 1917 г. даже в «Краткий курс истории ВКП(б)» в почти неизмененном виде вошли положения, высказанные либералами в отношении царского правительства и отдельных его представителей>73. Парадоксально, что при этом в 1960-1980-е гг. советская историография вела жесткий спор с западной по вопросам, в которых де-факто сходилась так же, как правая и левая перчатки, принадлежавшие одному лицу. Разрыв с такой традицией необходим, но уход от политически мотивированной дискуссии не достигается заменой положительных и отрицательных знаков и восклицаний перед или после фамилий исторических личностей.
Что касается западной военной историографии, то в период 19181941 гг. по отношению к участию России в Первой мировой войне господствовало скептическое отношение, вызванное поражением и сепаратным выходом из войны накануне победы Антанты. В этом скепсисе легко угадывается разочарование «русским паровым катком», идея которого была столь популярна среди союзников, особенно во Франции, накануне войны.
Несколько особняком от «концепции победителей» стоят оригинальные работы англоязычных авторов межвоенного периода, которые смогли подняться над средним уровнем. Прежде всего стоит назвать У. Черчилля