Он пробежал до угла и, свернув за угол, тут же ткнулся лицом в широкую грудь полковника Блынду. Оглядев могучую индейскую фигуру полковника, Прикиндел с досадой сплюнул и поднял руки. Но полковник, к его удивлению, не стал крутить ему руки, а вынул из кармана и предъявил фото Брежнева.
Прикиндел придирчиво вгляделся в лицо генсека и пожал худыми плечами – не знаю. Тогда Блынду быстро написал на обратной стороне фото свой телефон и протянул фото Прикинделу.
Прикиндел кивнул, быстро и ловко сложил фото до крошечного квадратика и спрятал куда-то назад, в штаны.
Потом пообещал что-то полковнику, а на прощание подкрепил свое обещание старинным зековским жестом – «вырвал» клык и им же «перерезал» себе горло. Расстались по-мужски быстро и скупо, как ковбои.
Прикиндел побежал дальше, а полковник Блынду вытер пот со лба и поднял голову – там, наверху, в тени сторожевой башни, в бинокле часового прыгали вверх-вниз круглые груди Иляны Паулеску.
Домочадцы давно не видели Барона таким, каким он пришел в дом после разговора с опасными цыганами.
Барон приказал Лаутару исчезнуть, лучше – навсегда.
Ане он приказал никуда не выходить из своей комнаты. Пока он сам не позволит ей выйти.
Малай и еще двое цыган с ружьями сели у входа в комнату Аны.
А сыновьям – всем, кто был в это время в его доме - Барон приказал собрать «деньги таборов».
Такое распоряжение цыганский барон отдает исключительно редко – как правило, это происходит, когда опасность угрожает цыганскому роду или клану, и возникает необходимость объединить на время силы и деньги разбросанных по свету отдельных больших и малых таборов, принадлежащих к одному обширному роду.
Несколько дней в дом Барона стекались цыгане. Много цыган. Все они привозили деньги.
Деньги заполонили весь дом Барона. Скоро они лежали повсюду, их считали, складывали в толстые мятые пачки, а пачки не слишком уважительно или совсем неопрятно перематывали веревками или тряпицами сами сыновья Барона.
Но вот, в конце концов, деньги таборов собраны и кое-как посчитаны.
Барон загрузил деньги в свою запряженную двумя лошадьми коляску.
Напоследок он долго смотрел на окно на третьем этаже. Окно своей любимой дочери.
Барон подъехал к старому дому. Дом стоял в глухом, безлюдном месте, в глубине леса, на темной поляне.
Жители окрестных деревень обходили этот лес, и этот дом - далеко стороной. Здесь жил Ануш.
О нем рассказывали всякие небылицы. Говорили, что Анушу триста лет, и что он никогда не спит, и что если он посмотрит человеку прямо в глаза – заберет у него один год жизни, а если дотронуться до Ануша – будешь долго жить. Конечно, врали.