- Не знаю, - пожал плечами призывник. – Вообще-то, я – пацифист.
В кабинете Президента, как всегда, последними после совещания остались Уткин и Аврамеев.
- Молодец! – радостно признался Аврамеев. – Вот теперь мы им покажем!
- Покажем, - согласился Уткин.
- Накануне выборов твоих - я им такую, Володь, баню устрою!
- Слушай, - негромко начал Уткин. – У тебя ведь сын призывается сейчас, нет?
- Да, - подтвердил Аврамеев. – Уже комиссию прошел. А что?
- Я думаю, - медленно начал Уткин и замолчал, опустил глаза.
- Ну, говори, что тянешь! – сказал нетерпеливо и обеспокоенно Аврамеев.
- Я думаю, в народе… да и в армии… вызвало бы подъем… Если бы сын министра обороны… в первом уткинском призыве… ну ты же сам говорил… разбить врага в его же логове. Я тут подумал, вернее, пиарщики наши подумали - твой сын не хочет стать десантником?
Аврамеев молчал и смотрел прямо в глаза Уткину.
В глазах генерала была растерянность.
- К сожалению, к воинской профессии он равнодушен, - тяжело сказал после паузы генерал. – Но если ты считаешь нужным…
- Не я считаю, - назидательно сказал Уткин негромко и опустил глаза, - интересы борьбы с террором требуют, Алеша!
Команда призывников в аэропорту ожидала отправки.
Призывников поили компотом в баре аэропорта.
Офицер с загорелым лицом в сопровождении нескольких лихих десантников держались чуть в стороне, презрительно поглядывая на призывников, бледных и сутулых.
Женя Аврамеев пил свой компот, мечтательно глядя в окно, где в небо один за другим взлетали самолеты.
В дверях бара появился вдруг Аврамеев, сопровождаемый адъютантом. Офицер и десантники вскочили, как ошпаренные, и отдали Аврамееву честь. Все призывники притихли, глядя на Аврамеева при полном генеральском параде.
- Вот, сынок, - сказал Аврамеев сдавленным голосом, подойдя к сыну, - Прости старика. Все ж таки провожу тебя. Не на курорт ведь уезжаешь.
- Ну зачем ты, пап, - недовольно сказал Женя.
Аврамеев провел сына до самолета.
Когда последний призывник уже скрылся в самолете, и когда уже убрали трап, Аврамеев все еще стоял на летном поле.
Роту десантников бросили в самое пекло.
Бои за село Мартын Мартан продолжались уже месяц.
Рота прибыла к границам села утром и застала страшную картину. Прошлой ночью был бой, своей жестокостью превосходивший всю предыдущую осаду.
В огромном, развернутом прямо в поле, госпитале шла работа – четыре хирургических стола не успевали обработать сотни искалеченных тел. Здесь было множество стонущих, искаженных ужасными страданиями молодых лиц.
Женя Аврамеев смотрел и глазам своим не верил.