Лисса с трудом сдерживала слезы. Пришел в себя, называется! Джимми не только к еде и питью стал равнодушен, ему и она больше не нужна! По крайней мере он ее больше не хочет. Чтобы это понять, слова не нужны. Вот они сидят обнаженные в воде, она гладит его, моет, прижимается всем телом, а в нем хоть бы что дрогнуло!
Нет, он, конечно, рад ей: она спасла его от безумия в том зеркальном помещении, но… Это не то! Одна надежда: явление это временное, скоро пройдет.
Лисса создала на бортике бассейна поднос с разнообразными блюдами и отбуксировала туда своего друга.
— Ешь! Хочешь, не хочешь, а надо. А то ты совсем отощал! Свой мозг нужно кормить, — прибавила она коварно, — Без питания он соображать не сможет.
Джимми вяло усмехнулся и взялся за вилку. По тому как он ел можно было понять: он ничуть не преувеличивал, когда говорил о том, что желания атрофировались. Лисса знала его как любителя вкусно поесть, а тут он меланхолично засовывал в рот куски всего подряд, без всякого энтузиазма прожевывал и глотал, как гусь камушки.
Когда содержимое подноса уменьшилось наполовину, Джимми положил вилку и сообщил:
— Больше не влезает.
Затем спокойно вылез из ванны, завернулся в полотенце, не обращая на Лиссу никакого внимания, и ушел в комнату. Девушка последовала за ним, потратив несколько минут на то, чтобы вытереться, приодеться и убрать за собой. Хоть все это и делалось магией, но требовало времени хотя бы на подумать, позаботиться.
Когда она вошла в свою здешнюю спальню, Джимми крепко спал, лежа поперек кровати, и во сне его лицо ничего не выражало. Лисса села рядом, обхватив колени руками и уткнув в них подбородок. Она настроилась ждать Герберину. Пока что бабушка пряталась за кулисами, но уже пришло время ей выйти на сцену.
Можно было подумать, что Древняя подслушивала внучкины мысли. Стоило Лиссе вспомнить о ней, как Герберина тут же материализовалась прямо в центре спальни. Внутри своего жилища хозяйка домена никому не разрешала перемещаться таким образом и нарушать покой других, но на себя она никаких ограничений не накладывала.
Появилась и довольно уперла руки в боки:
— Ну наконец‑то! Правильно я велела твоему отцу ловить тебя на живца.
Она явно не ожидала того, что выкинет Лисса. Та вскочила на кровати во весь рост и заорала:
— Ах ты, старая сволочь! Ты зачем пришла? Поиздеваться? Скотина убогая! Ленивая и тупая старуха! А ну пошла вон из моей комнаты!
Грубо, очень грубо, но извиняться девушка не собиралась. По сути, она не высказала старой гадюке и миллионной доли того, что хотела. От неожиданности Герберина лишилась дара речи и стояла с разинутым ртом. Впервые в жизни кто‑то так нагло и неприкрыто орал на нее, а у нее не получалось даже пискнуть.