Эскобар, задержав дыхание, подбежал к трупу Тони и подобрал револьвер. Взведя курок он, прижал его дулом ко лбу Люси. Спустя мгновение громкий хлопок разогнал мух, облепивших её тело. Пуля почти без сопротивления прошла сквозь гниющие ткани и широкой воронкой разбрызгала ее кровь на стене позади. Коннал видел это будто в замедленной съемке. Как и то, как Франческо прощался со своим завтраком.
Он, молча, уже даже не закрывая лицо, словно в полудрёме подошёл к ковру и, подцепив его за бахрому, отбросил мешающий ему край на стол. Пару минут он молча сидел над люком, пока руки сами не начали вводить знакомую комбинацию. Его уже не тошнило. Со звонким щелчком металлический стержень встал в положение "открыто". Подвал не был в пику каноничным подвалам сырым и затхлым. Он, как и положено приличной оружейной, пах оружейным маслом и ещё чем-то неуловимым. В темноте было почти не разглядеть обстановку, но четыре защитного цвета деревянных ящика вполне проглядывались, если не загораживать свет. Помещение было не большим, гораздо меньше кабинета над ним, но сейчас, когда из того множества ящиков что стояли тут год назад, остались, только эти четыре, оно смотрелось больше чем было на самом деле. Пустое всегда выглядит больше.
***
Старый ржавый пикап натружено гудел мотором, вызывая опаску. Франческо отбивал какой-то нервный ритм на приборной панели. Очередь вести выпала МакРанульфу отчего Коналл был не в восторге. Совсем не в восторге. Он считал этот пикап откровенным корытом. И каждый раз, когда оно глохло, задавал себе вопрос: И как только Тони на нём ездил?
Они ехали по восемьдесят пятому шоссе уже почти пятьдесят миль, молясь всем богам, чтобы эта колымага не издохла окончательно. А всё из-за дурацкой идеи Франческо, что в федеральной тюрьме выжил кто-то из его корешей. Ну серьёзно. Кто мог вообще выжить в таких условиях, кроме одиночек?
Ладно, до пятьдесят первой недалеко, а там рукой подать, - успокаивал себя ирландец. Всё-таки у него тоже были там знакомые. Младший брат, например. Обычно в УБН отстраняли и за меньшее, но демонстративность отказа от семьи спасла его в очередной раз. А стукача Нуаду не спасло ничего. В большом знании большие печали. Он не видел, как тот поехал на все четыре стороны разом. Но даже отсутствие главного свидетеля не помешало взбешённым копам упрятать Коннора за решётку.
Мотор с фырканьем умер, и машина, накатом проехав ещё с сотню метров, окончательно остановилась.
- Приехали, - констатировал МакРанульф в холостую поворачивая ключ.
- Я еб*л эту развалюху бл*ть, - прорычал Эскобар, с силой хлопая дверью. И пока тот пытался что-то сделать с однозначно мёртвым двигателем, ирландец, прикрыв глаза, откинулся на спинку сидения.