Время от времени случались задержки, один раз пришлось даже подниматься по лиане футов в десять длиной, но, в общем, всё шло хорошо, и мне уже казалось, что густой бас Челленджера скоро совсем перестанет доноситься сюда. Но дерево было гигантской высоты; я вглядывался в зелёную листву у себя над головой и не замечал, чтобы она начинала хоть сколько-нибудь редеть.
Вскоре на моём пути встретилась ветка, на которой сидел плотный зелёный клубок — вероятно, какое-нибудь паразитическое растение. Я вытянул шею, стараясь заглянуть за него, и, потрясённый тем, что неожиданно предстало моим глазам, чуть не свалился с дерева.
На меня смотрело чьё-то лицо — какие-нибудь два фута отделяли нас друг от друга. Существо, которому оно принадлежало, пряталось за зелёным клубком и высунуло из-за него голову одновременно со мной. Лицо было человеческое, во всяком случае, более человеческое, чем у любой обезьяны. Длинное, белёсое, всё в прыщах, приплюснутый нос, массивная нижняя челюсть, на подбородке и скулах жёсткая щетина, совсем как бакенбарды. Чудовище ощерило пасть и зарычало, будто изрыгая проклятия по моему адресу, и я увидел острые, загнутые книзу собачьи клыки. Свирепые глаза под нависшими бровями метнули на меня взгляд, полный ненависти и угрозы, и мгновенно помертвели от беспредельного страха. Чудовище камнем ринулось вниз. Раздался громкий треск ломающихся ветвей, рыжее, волосатое, как у свиньи, тело на секунду мелькнуло у меня перед глазами и исчезло в вихре взметённой листвы.
— В чём дело? — послышался снизу голос лорда Рокстона. — Что-нибудь случилось?
— Вы видели? — крикнул я, весь дрожа от волнения и крепко держась обеими руками за сук.
— Слышали какой-то шум, подумали, что вы оступились. А в чём всё-таки дело?
Внезапное появление этой странной человекообезьяны так взволновало меня, что я уже хотел спуститься с дерева и рассказать о случившемся моим спутникам. Но до вершины оставалось совсем немного, и мне было стыдно возвращаться вниз, не выполнив взятой на себя задачи.
Поэтому я сделал долгую остановку, отдышался и полез дальше. Раз как-то нога моя ступила на подгнивший сук, и я удержался только на руках, но, в общем, подъём был нетрудный. Мало-помалу листва стала редеть, в лицо мне пахнуло ветром, а это значило, что гингко уже поднялось над соседними деревьями.
Но я лез всё выше и выше, твёрдо решив не смотреть по сторонам до тех пор, пока не доберусь до самой вершины. Наконец ветки стали гнуться под моей тяжестью. Тогда я выбрал надёжный развилок, уселся в нём поудобнее и глянул вниз на изумительную панораму этой таинственной страны, в которую нас занесла судьба.