— Ты назвала своего кота Бойфренд? — Он посмотрел на нее из-под ресниц, готовясь повеселиться за ее счет.
— Нет, умник. Так его назвали в «Обществе спасения животных», — Милла попыталась вырвать свою руку, но он только крепче сжал ее.
— Не злись. Это так мило, что ты спасла свою киску, — он сексуально прикусил губу.
Милле хотелось, чтобы он повторил это слово миллион раз.
— Ты так думаешь?
В их разговор снова вмешался телевизор. Бормочущий голос в очередной раз поведал миру о недавней смерти Гейджа, и в связи с этим его неспособностью писать новые песни.
— А я ведь написал новые песни, — стесняясь, сказал он.
— Расскажи мне о них.
Он прокашлялся.
— Не знаю, или это адреналин, или это опыт, или что-то еще, но в палате мне постоянно не хватало бумаги. Я писал на стенах, на руках, на простынях. На всем.
Он подтянул рукав, чтобы обнажить свои каракули. Милла погладила пальцами исписанную кожу, на которой особо часто повторялось слово «ее». Она дотронулась до него.
— Я? — поинтересовалась Милла, удивляясь своей наглости.
Он сильно покраснел. Это было видно, даже не смотря на плохое освещение.
— Я забыл, о чем эта песня.
Гейдж опустил рукав обратно. Они наблюдали за тем, как голос на экране сменился рекламой, яркой и радостной, не смотря на программу, которую она только что прервала. Тихие шаги возле двери вызвали у них панику. Когда они удалились, Гейдж глубоко вздохнул.
— Мне и правда нужно идти, — не смотря на свои слова, он не сделал ни малейшей попытки подняться.
— А ты теперь будешь прятаться всю жизнь?
Милла попыталась собраться силами и отпустить его руку. Но не смогла.
— Не думаю. Мне даже не верится, что все уже зашло так далеко. Хотя, я не против сохранить это положение подольше, если... — Он сглотнул.
Она не давила на него, позволяя ему просто быть здесь.
— Прости за то, что я была такой дурочкой в той комнате, — она решила, что настало время тоже побыть милой.
— Ты не была дурочкой. Твердолобой и упрямой, но не дурочкой. Ты... — Он замолчал и прикрыл рукой рот.
— Что? — Милла взглядом попыталась подбодрить его.
— Нет, ничего, — он посмотрел через плечо.
— Говори, как один человек с девятью пальцами на ногах другому. Обещаю, я не укушу.
— Я считаю, что ты была очень храброй. И крутой, — он наклонился к ней как парень, который собирается поцеловать девушку.
— Правда? Потому, что на мой взгляд, я вела себя как сумасшедшая. Не знаю, правильно ли это было или нет. Когда ты умер, я убедилась, что все делала неправильно и потом... — Его губы были слишком близко, поэтому Милла просто сконцентрировалась на дыхании.