Немец сидел и старательно делал вид, что пишет протокол. Сам же украдкой разглядывал подполковника. Тот прикрыл глаза в ожидании следующего вопроса и не замечал, как обер-лейтенант наблюдает за ним. А может быть, и замечал.
Фон Вальдерзее пытался понять этого чертовски уставшего, дважды раненого, грязного человека. Поняв его, он бы понял логику и всей этой безумной операции.
– Скажите, Николай Ефимович… Вас я понимаю. То, что вы до последнего следовали присяге и своему воинскому долгу, вызывает у меня неподдельное восхищение и уважение к вам…
«Как он не по-русски все-таки строит фразы…» – заметил про себя Тарасов, не поднимая век.
– Вы жутко голодали, почему же ваши совсем молодые ребята не сдавались в плен? Ведь они же понимали, что смерть неизбежна? Почему они, как правило, дрались до последнего?
Тарасов удивился и открыл глаза:
– А вы до сих пор этого не поняли?
– Я понимаю, что они были фанатики, практически все до одного…
– Вовсе нет.
– Как вас прикажете понимать?
– Если Красная Армия придет на Одер и Шпрее, вы это поймете, – осторожно подчеркнул слово «если» Тарасов.
Фон Вальдерзее поморщился:
– Я это слышал уже десятки раз, допрашивая пленных. Первый раз еще прошлым летом. Однако почти год с начала русской кампании уже прошел, а мы под Москвой. И давайте не будем придумывать альтернативное будущее. Оно четко предопределено.
– Кем же? – усмехнулся подполковник.
– Германией, конечно же! К концу этого года вы сами это увидите! Когда вермахт возьмет Петербург, Москву и Сталинград!
Тарасов хмуро потер небритую щеку, услышал в словах обер-лейтенанта намек на жизнь:
– Увижу, если вы меня сегодня не расстреляете. Не вы лично, конечно!
– Таких ценных людей мы не расстреливаем, – откинулся на спинку стула обер-лейтенант. – Зачем же расходовать вас так по-глупому?
– А как меня израсходовать по-умному? – Левая щека у Тарасова вдруг слегка задергалась, что случалось с ним только в минуты большой злости…
* * *
– Что ты сказал? Повтори! – Тарасов схватил командира разведроты Малеева за грудки и стал яростно трясти.
– Товарищ подполковник, – руки старший лейтенант пытался держать по швам, сдерживая рефлексы разведчика. Пока получалось. – Товарищ подполковник, разведгруппа не вернулась из-под Малого Опуева. Должны были вернуться к утру, а нету…
– Почему раньше не доложил! С ума сошел? Потери прикрываешь? Немцы бригаду уже ищут из-за твоих лопухов! – Тарасова трясло от злости. И опять стала дергаться левая щека. След той еще, с гражданской войны, контузии.