– Продолжайте, господин Тарасов!
– А что продолжать-то? Двести четвертая не пробилась. Как объяснил майор Гринёв – не смогли. Вышел только один батальон.
– А остальные?
– А я откуда знаю? Опять же… Со слов Гринёва. Батальон прорвался к нам, батальон ушел в сторону Лычково, где вторая бригада действовала…
– Очень неудачно, надо сказать… еще хуже, чем ваша, господин подполковник…
Тарасов ухмыльнулся про себя. «Ага, хуже, конечно, куда уж хуже?»
– Вторая воздушно-десантная бригада должна была атаковать станцию Лычково. Так? В момент атаки ее должны были поддержать войска вашего фронта, – фон Вальдерзее подошел к карте Демянского котла, висящей на стене. – Отсюда и отсюда.
Он скрипнул карандашом по бумаге.
– Но, увы для вас и к счастью для нас, координации операций вы так и не научились. Бригада атаковала, но мы без труда отразили ее атаки. А потом ваффен-эсэс добили десантников в этих заснеженных болотах. Ваша пехота атаковала на сутки позже. И тоже безрезультатно. Потому как поздно. Интересно, что бы вы сказали вашим гэпэушникам в оправдание?
– НКВД…
– Что? – недоуменно приподнял бровь обер-лейтенант.
– НКВД, говорю, не ГПУ… Ничего бы не стал им объяснять.
– Почему? – удивился фон Вальдерзее.
– А зачем? Они бы сразу меня расстреляли. Кровавые сталинские палачи же, не находите?
* * *
А еще через сорок минут он влепил кулаком прям в харю:
– Ну, здорово, тварь! Здорово, ссука! Сейчас повоюем с тобой по-настоящему!
Гринёв отшатнулся от Тарасова, схватившись за нос.
– Ну что, Гринёв…
– Ефимыч, Ефимыч, стой! – Мачихин и Гриншпун – два здоровущих кабана навалились на маленького Тарасова и повалили его на снег. Тот зарычал под ними, хватая помороженными губами колкий мерзлый наст.
– Сука! Сукааааа! – ревел тот.
А Гринёв, стараясь не испачкать полушубок кровью, хватал комья снега и прикладывал их к носу.
– Ну-ка тихо всем! – Всегда тихий Шишкин неожиданно выхватил пистолет и два раза пальнул в воздух.
Сработало.
Тарасов перестал вырываться, а комиссар с особистом перестали его душить.
А десантники из комендантского взвода старательно отвернулись.
Мгновение спустя Гриншпун и Мачихин встали со снега. А потом и Тарасов, отряхивая свою кожаную курточку, встал. Сначала на колени, потом и в полный свой, маленький, рост. А потом он порывисто – да так, что никто ничего не успел даже и подумать – подскочил к Гринёву и облапил его.
– Привел? Привел, да?
– Вряд ли, Ефимыч… Да успокойся ты… – с трудом вырвавшись из рук маленького, но крепкого Тарасова, произнес Гринёв. – Мы тут одним батальоном вышли к вам. Истрепанные по самые… По пояс.