«Не сейчас», - после недолгих раздумий решил Манулов и поехал на работу.
***
…Вечером, вернувшись домой, он заметил, что Лида старается не смотреть на него: она прятала свой взгляд и когда встречала его возле двери, и когда кормила ужином. А перед сном, довольно быстро просмотрев сегодняшнюю почту, она выключила свет и легла на самый край кровати, пытаясь не дотрагиваться до Манулова и отвернувшись от него.
Манулов, который прекрасно понимал, что Лиде сейчас очень стыдно из-за того, что он видел, как она вела себя с Фельцовым, пододвинулся поближе к ней, приподнялся на локте, провёл своей ладонью по руке Лиды от плеча до запястья, затем, переплетя её пальцы со своими, поцеловал Лиду в висок . Она повернула к нему голову, подставляя свои губы для поцелуя, и сразу же оказалась в его объятиях. Манулов чувствовал, как сильно стучит сердце Лиды, как кончики её пальцев робко притрагиваются к его коже, как Лида всем своим дрожащим от страха за несуществующую провинность телом прижимается к нему, но боится его обнять, чтобы он не посчитал её недостаточно скромной…
«А ведь она всегда была со мной именно такой: робкой и чуть ли не падающей в обморок от смущения перед предстоящей близостью. Никогда она сама не обнимала меня, никогда ни о чём не просила, только прижималась ко мне пугливой зверюшкой и изо всех сил старалась угодить мне», - подумал Манулов.
…Он, как обычно, согревал Лиду в своих объятиях и неожиданно для самого себя понял, почему никогда не сможет оставить её: ведь слабые женщины, нуждающиеся в постоянной опеке и защите, были его самой большой слабостью.
Беглец
Спокойная и безбедная жизнь в Харькове, которую Фельцов кирпичик за кирпичиком выстраивал больше года, рухнула в тот момент, когда Лида позвонила ему и объявила о том, что находится сейчас в Харьковском консульстве Российской Федерации. И так радостно об этом говорила, как будто из концлагеря сбежала. А ведь Фельцов ей здесь создал исключительные условия для жизни: квартиру просторную снял, одевал-обувал-кормил, на непыльную работу устроил, чтобы не скучала дома, в постели пару раз в неделю обязательно ублажал, с пацаном её возился, как со своим родным… А она ему вместо «спасибо»: «Мы с Петей возвращаемся в Москву, и пусть у тебя всё будет хорошо».
Как же, будет ему теперь хорошо! Если раньше он спокойно жил себе в Харькове и ждал, когда придёт время получить гражданство Украины, то теперь валить ему отсюда нужно, да поскорее. Потому что он сейчас, наверняка, объявлен в федеральный розыск за наезд на Кастальского и нарушение подписки о невыезде, и если Лида в консульстве хотя бы заикнётся о том, что всё это время жила с ним в Харькове, то им заинтересуется ещё и украинская милиция. А ведь молчание никогда не было одной из добродетелей Лиды…