Опираясь на «расчисленное» Пушкиным время, исследователи давно установили «календарь событий «Евгения Онегина», по которому основное действие романа разворачивается между 1820 годом и приблизительно мартом 1825 года. По годам, месяцам, а иногда по неделям, дням и даже часам, можно проследить события и биографии героев. Но не это поражает. Календарная «связь времен» соблюдается многими хорошими писателями. В пушкинском романе время не просто расчислено по календарю, оно каким-то образом оживлено. Мы ощущаем его реальное течение в последовательной смене времен года и суток; слова и строфы, связанные с описанием времени, опятьтаки сами приобретают отпечаток этого времени. Каждый раз, когда я читаю или вспоминаю общеизвестные строки:
Вот север, тучи нагоняя,
Дохнул, завыл - и вот сама
Идет волшебница зима.
Пришла, рассыпалась; клоками
Повисла на суках дубов;
Легла волнистыми коврами
Среди полей, вокруг холмов;
Брега с недвижною рекою
Сравняла пухлой пеленою;
Блеснул мороз, -
мне делается холодно и весело: не описание зимы, а сама зима приходит в поэму. Так же как в своих местах - весна, лето, осень. Решающие события для Татьяны в пору ее деревенского житья происходят в лунное время летних суток (письмо, посещение дома Онегина), и лунный свет накладывает отпечаток на образ ее действий, мыслей и чувств. Не описание лунной ночи, а сама эта ночь проникает между строк...
Читая много лет свою композицию, я все больше ощущал временную перспективу романа и то, как она нарушается отсутствием сокращенных частей...
И еще один признак природы стал постепенно открываться мне в структуре «Евгения Онегина». Абсолютная свобода в сочетании рядом стоящих кусков. Этот признак перекликается со структурой того или иного ландшафта. Он может плавно распространяться в степной зеленой полосе и вдруг резко оборваться глубокой балкой. Она контрастирует со всем окружающим не только рельефом, но и бурым цветом. Черная отвесная скала прямо соседствует с синей водой залива. То же происходит со сменой дня и вечера, ночи и утра: они могут переливаться одно в другое постепенно или внезапно, светло или сумрачно. Самые противоположные формы и краски образуют естественные сочетания.
Так точно в «Онегине»: повествовательный эпизод, лирическое стихотворение, веселый смех, печальное раздумье и т. д. и т. п. - все соседствует и гармонически сочетается.
Долгое время я бился над тем, как «оправдать» переходы от одного к другому в тех случаях, когда плавных переходов, собственно, нет. Особенно много таких мест в I главе. Вот Пушкин с Онегиным стоят на берегу Невы, упиваясь «дыханьем ночи благосклонной», слушая пленившую их вдалеке песню. И вдруг неожиданно: «...но слаще средь ночных забав // Напев Торкватовых октав!» И сразу после этого обращение к итальянским берегам, к младой венецианке, с которой «обретут уста мои // Язык Петрарки и любви», и тут же переход к «небу Африки моей», под которым все равно суждено «вздыхать о сумрачной России». И опять без всякого перехода продолжение рассказа об Онегине...