— Бабушка, — спросила Лена, укладывая стетоскоп в саквояж, — а что это у вас за парк такой, хочу сходить.
— Да это и не парк вовсе, — ответила бабка, — кладбище, старинное, вроде музея оно у нас, ещё от господского времени осталось. Помещик когда‑то у нас жил, давно‑давно, когда мама моя девкой была. Помещика прогнали, дом его разобрали, а кладбище осталось. Не хоронят там уже. Хотя… — бабка призадумалась, — парня одного недавно хоронили, весной, что ли. Молодого совсем. Родственников то у него не было, только бабка, старуха вроде меня. Когда то она здесь жила, потом выехала, а внука на родине захотела похоронить. Но что‑то я этой бабки не помню. Странно, конечно… Ох‑ох‑ох, что в мире делается то, — заохала бабка.
Какая‑то смутная, тревожная мысль мелькнула у Лены в голове, но она, сколько не старалась, не могла уловить, что же её так встревожило. Лена просидела у бабки Натальи почти до вечера, когда начала собираться, на улице уже серело. Лена расцеловалась со старушкой, аккуратненько закрыла за собой калитку, твёрдо решив посетить этот загадочный парк, оказавшийся кладбищем. Электричка ходит каждый час, домой успеет. То, что на улице вечерело, её не смущало — мёртвых Лена не боялась.
Она долго рассматривала ангела с поникшими крылышками, такого изящного, такого грустного, и ей хотелось плакать. Здесь, наверное, когда‑то был похоронен ребёнок. Потом долго бродила между безымянными холмиками, поросшими уже побуревшей травою, и величественными склепами между золотевшими и багряными деревьями, наслаждаясь покоем и тишиной. Она искренне недоумевала — почему люди боятся кладбища? Лена села на холодную мраморную скамейку, подивившись тонкой работе, отдохнула.
Уже собиралась уходить "старой" дорогой, когда заметила узенькую тропинку, которая, как Лене показалось, должна была быстрее вывести её к станции. Лена пошла по тропинке, озираясь вокруг. Захоронения здесь были более "молодые" — 20–30 летней давности, а метрах в десяти высился совсем свежий холмик с ещё не успевшими испортиться бумажными венками. "Наверное, тот парень, о котором бабка Наталья рассказывала", — подумала Лена, сворачивая вправо, чтобы посмотреть угадала она или нет. Лена обошла могилу, желая прочитать надпись на деревянном, окрашенном чёрной краской кресте. Среди венков, словно в цветнике, стояла большая фотография, перевитая в уголке траурной лентой.
Лена смотрела на неё и не могла поверить своим глазам. Этого просто не могло быть! Не могло! С фотографии на неё смотрел… Серёга. Лицо его было какое‑то чужое, отстраненное, как будто в момент, когда его фотографировали, он уже видел что ТАМ. Но это были его губы, нос, волосы… Он или не он? Черты Серегины, но выражение глаз другое, он никогда так не смотрел. Лена боялась поднять голову выше, чтобы прочитать надпись на кресте. Она долго стояла, сжав руки в кулаки с такой силой, что коротко обрезанные ногти впились в кожу. Господи, сделай так, чтобы это был не он!