испарилось у него из памяти почти начисто, что он пережил полвека тому назад, стоя у
изголовья той кровати? Разве помнит он все это? Разве не забыл начисто все?
Нет, не забыл ничего и помнит все. Вот как это было. Свел его с доктором Холлом
хозяин трактира "Корона", некий Джеймс Давенант — угрюмый и молчаливый, хотя по-
своему добродушный человек с глубокими, волчьими складками на щеках. А сам-то он в
ту пору был молодец хоть куда! Его так и звали "неистовый Саймонс" и "Саймонс-
молодец", потому что он ничегошеньки не боялся! И, Боже мой, как он нравился тогда
женщинам и там, в Кембридже, и здесь, в Оксфорде! И как это злило сводную сестру, у
которой он гостил! И в дом Волка он вошел в тот вечер растерянный и расстроенный по
этой же причине. Был скандал. Он только что насмерть поругался с сестрой, преподнес
что-то хорошее ее мужу — этакому бычине с круглым лбом и маленькими глазками на
сизом лице — и скатился к себе упаковывать чемоданы. За этим и застал его посланный за
ним поваренок. И сначала он, даже не выслушав ничего, крикнул: "А шли бы они все…" -
но сразу же одумался, поднялся и сказал: "Сейчас". И прицепил шпагу. Когда они с
хозяином вошли в гостиную, доктор Холл сидел на кресле возле стола и что-то тихо
внушал жене Волка. Та стояла рядом. Рука ее лежала на спинке кресла, около затылка
Холла. Она слушала, наклонив красивую белокурую голову, и улыбалась. Саймонс знал: она всегда, когда с ней говорят, улыбается так — неясно и загадочно. И всегда эта улыбка
бросала его в пот. А в доме, очевидно, только что отобедали: пахло жареным луком, стояла
грязная тарелка с ложкой и обглоданной костью, валялся комок салфетки. Когда они -
хозяин и он — вошли в комнату, доктор сразу поднялся с кресла и оказался высоким, худощавым господином солдатской выправки, со светлыми холодными глазами. Он
взглянул на них и сказал: "Минуту! Вымою руки!" и исчез.
Миссис Джон поглядела на мужа, мельком скользнула взглядом по нему, завсегдатаю
"Короны", взяла тарелку, салфетку и тихонько вышла. Волк отодвинул от стены кресло и
сказал: "Присаживайтесь, пожалуйста". Потом посмотрел на подсвечник и негромко
хлопнул в ладоши. Вошел поваренок.
— Замени, — спокойно приказал Волк. — Стой! Принесешь две бутылки из бокового
шкафа и три бокала! Но я же не сказал тебе "иди"?! Захватишь еще жбан грушевой воды.
Иди!
Доктор вернулся и подошел прямо к нему. Голубые глаза его сияли.
— Ну, здравствуйте, здравствуйте, дорогой, сказал он, сжимая ладонь Саймонса в своих
тонких, сильных и горячих пальцах. — Здорово? — спросил он вдруг удивленно. — Очень