— Пусти меня! Ублюдок! Не приближайся ко мне! Не дотрагивайся до меня!
— Это ты не приближайся ко мне, — усмехнулся Ярослав пренебрежительно, — знаешь, дорогая, теперь, когда у тебя ничего нет,… — он задумался, и ударение на «ничего» показалось Вике растянутым до предела. — Ты была умничкой и все сделала, как я просил. Твоя машина — моя. Квартиру на Кудринской ты мне подарила. Все остальные, включая ту, что на седьмом этаже, — Андрей уже оформил на меня. Попробуй только рыпнуться в суд — тебе не поздоровиться! Тебе нечем платить юристам. Я хочу посмотреть, как у тебя получиться жить честно. Тебе придется заплатить за всё!
Видимо, он решил запугать её до смерти. Что ж, это ему удалось. Вика дышала тяжело. Под футболкой поднималась и опускалась грудь. Она не помнила себя от страха, но подняла подбородок еще выше:
— И что?
— Где же ты будешь жить? — яростно прошипел он.
— Уж как-нибудь разберусь без тебя.
— Да уж — разберись! И заодно разберись со своей бесстыдной совестью.
— Ты просто мразь!
— Потише, — ей показалось, что он оскалил зубы, но Вике было уже наплевать: чего ей бояться?
— Мразь! — выплюнула она снова. — Можешь ненавидеть меня! Разрешаю!
Ярослав сжал её руки так, что кости затрещали. Будь она проклята, если покажет свою слабость!
— Мразь! И папаша твой был придурком! Так ему и надо, что у него всё отняли.
Он своей ладонью зажал ей рот.
— Заткнись! — проревел он и несколько секунд сверлил её взглядом, пытаясь уничтожить любые слова и мысли в её голове. Вика распахнула глаза, жадно вдыхая маленькие капли воздуха. Наконец, Ярослав отпустил её.
— В следующий раз, когда будешь сводить с кем-нибудь счеты, — уничтоженная его грубой выходкой закричала она, — убедись, что человеку есть до тебя дело! А то глупо получается. Ты хотел, наверное, мне сделать больно, а мне на тебя плевать! И на квартиры эти плевать!
Он снова зажал её рот и прислонил к стене.
— Не беспокойся. Я позаботился обо всем: будешь плевать до конца жизни! — лицо его стало багровым, точно он обезумел от ярости.
— Ну и прекрасно!
— Можешь собирать свои вещи и выметаться! — оттолкнул её Ярослав. Слепящая боль растянула внутри Вики свои жгучие щупальца. С чувством нереальности происходящего она в испуге уставилась на его стянутые в тонкую линию губы. На лбу его блестели капельки пота, руки были сжаты в кулаки, словно он прилагал невыносимые усилия, чтобы сдерживаться. «Господи Боже, — взмолилась Вика, — пусть это будет дурным сном».
Он смотрел на неё в упор и будто пронизывал насквозь своими злыми глазами. Наконец Ярослав выдавил: — Ты хочешь, чтобы я ещё сказал? Хорошо, скажу. Я ненавижу тебя! Ты — символ всего того, что я ненавижу!